Повесть о Чойджит-дагини - Чойджид Лин

об этом другим. Но [людей], поступающих подобным образом, мало. Если даже всего лишь установить [духовный] контакт с человеком, избравшим своим покровителем Великого милосердного, польза будет очень велика. В [моём] деле нельзя полагаться на то, что все люди одинаковы, – заметил [Владыка ада].

Ом ма ни пад мэ хум.

Допросили также толстую некрасивую монахиню, и та рассказала:

– Я засевала своё поле и носила свою одежду. Когда еды и одежды у меня стало в достатке, решила: "Не буду стремиться к святости будды". Это ложь, когда говорят, что раздача милостыни в дальнейшем принесёт пользу. 31а Ложь, когда говорят, что богачи в прошлых перерождениях помимо того, что старательно трудились, засевая свои поля, ещё и веровали [в Будду]. Решив, что никому не следует давать подаяния, я и не раздавала его. Не оказывала почтения и не делала жертвоприношений ламам, учителям и тем, кто читал мани. Не выслушала Учения. Я жила на своей земле и ела свою пищу. Никогда не испытывала угрызений совести при мысли, что [я] не благочестива. Не знаю даже, следовала ли я Учению в своих прежних перерождениях. И теперь у меня нет долгов, чтобы обещать их отдать Учению от одной только мысли, что не испытывала [прежде] угрызений совести. Нет за мной ни одного греха, о котором я могла бы рассказать. Не знала я, что придёт время столь точно подсчитать [мои] грехи и добродетели. 31б Если бы знала, то прославилась бы добрыми деяниями. Всё я делала неправильно. Теперь же, если меня вернут [в мир живых], буду с усердием и прилежанием вершить добро.

Когда [она] это рассказала, эрлики посмотрели в зеркало и книгу и сообщили:

– Собираясь постричь волосы и надеть жёлтую дэль[60], не очень-то ты была благочестива. Поскольку ты не выслушала религиозного Учения, то не знала, что после смерти станет для тебя полезным, а что вредным. Пользуясь своей пищей и имуществом, ты кичилась перед другими. Отворачивалась от тех, кто следовал Учению. Находясь постоянно среди мирян, ты удовлетворяла с ними свою похоть. Ты получала то, что было сварено для духовенства, но сама не поднесла ни чашки [чая], ни, хотя бы немного, муки. 32а В то время, как другие выслушивали проповеди у прибывших священнослужителей десяти сторон света, оказывали им почести и подносили пищу и подарки, ты, женщина, ругала и позорила их, говоря: "Они жертвуют не потому, что благочестивы, а для того, чтобы найти поддержку и расположение [лам]". Узнав даже о малых чужих прегрешениях, ты искажала и преувеличивала их. Обманывала других [людей]. Насмехалась и срамила их. Если видела двух влюбленных, то делала всё возможное, чтобы посеять между ними раздоры и разлучить их. Ты клеветала и доводила до отчаяния души всех влюблённых. Разжигая пламя ярости и гнева и побуждая других к злобе, 32б ты накопила невыносимые, как бурлящий кипяток, грехи.

А ещё, в то время, как милостынедатели Насун-Дзула-эхэ и Буяну-Джиргалан принимали у ламы Билиг-Гэрэла обет и руководство, совершая при этом жертвоприношения, ты обругала всех троих – милостынедателей и ламу – и тем смутила душу ламы. [Из-за этого] некоторые люди перестали почитать [ламу] и заложили основу [своих] страданий дурной участи. Смущение души ламы – грех больший, нежели убийство тысячи живых существ. Этот лама – йогачар, постигший истинную сущность души. Этот лама может помочь всем, кто был с ним [духовно] связан. 33а Ты же, красномордая толстуха, взгляни на свои поступки. Кто бы ни приходил к тебе за подаянием, ты не только ничего не давала, но ещё и обзывала их, говоря: "Эти банди похожи на чертей". Взгляни, сколько раз ты называла людей собаками, мужчин хайнуками, а женщин хайнучихами. И хотя впоследствии ты и совершила немного добрых дел, от этого [теперь] не будет ни пользы, ни вреда.

Когда [эрлики] сообщили [всё это], Номун-хан произнёс:

– Да! Из тех, кто, подобно тебе, обрёл человеческое тело в мире людей, некоторые приходят, созерцав Будду; некоторые – обретя блаженство тэнгриев и людей; некоторые же 33б – натворив ради пищи и одежды такое, что никогда не избавятся от страданий трёх видов дурной участи. Такие, как ты, став монахиней, в отношении высших – смущая душу ламы, в отношении низших – приводя в отчаяние, злобу и раздражение души соседей, влюблённых и детей, сами повинны в своих грехах. Поскольку грехи [её] созрели в её же собственных теле, речи и ума, отправьте страдать, начиная с "Ада громко плачущих" и холодного ада "Распадающихся, подобно лотосу". Распашите [плугом] её вывалившийся из глотки язык и забейте в него тысячу железных гвоздей. 34а Держите эту [заслужившую] дурную участь женщину в тех адах до истечения срока. Поскольку обзывание мужчин и женщин хайнуками, хайнучихами, собаками и тому подобным является грехом речи, то бесчисленное количество раз превратишься в хайнука, хайнучиху, собаку и чёрта. Час блаженства для тебя не наступит.

Как только он это приказал и эрлики-слуги, зацепив её за сердце крюками, повели, та женщина молвила:

– Если есть [здесь] человек, уходящий в мир людей, пусть передаст, чтобы даже случайно, по неведению, скопив грехи, не совершили такие дурные деяния, которые невозможно искупить. [Пусть скажет], чтобы, владея имуществом, не думали скверно о других [людях] и, отказывая им в подаянии, не кичились бы своим богатством. Короче говоря, 34б пусть не причиняют вреда своему [посмертному] воздаянию. Если будут знать это, не станут поступать нерасчётливо. Сказав это, она ушла.

Ом ма ни пад мэ хум.

Был допрошен также мужчина, одетый в белую дэль с коричневым воротником, и тот рассказал:

– Так как в местах, где я жил, было принято охотиться на диких зверей, то и я грешен в том, что убивал кабарог и диких коз. Хотя у нас с женой не было намерения отказывать в подаянии, но, поскольку семья была большая, то мы не могли давать помногу. У себя дома убил восемь-девять животных. Когда был мой черёд охранять горное ущелье, я ограбил двух паломников – мужчину и женщину. Таковы мои грехи. 35а Прибыв сюда и увидев, насколько точно твои помощники подсчитывают грехи и добродетели, я расстроился, но не нахожу теперь способа стать добродетельнее.

Как только он это доложил, эрлики посмотрели в зеркало и книгу судеб и сказали:

– Да, не будь за тобой иных грехов, кроме этих, страдания твои были бы недолги. Когда безгрешные дикие животные щипали траву, ты некоторых затравил собаками, некоторых удавил силками, некоторых застрелил из лука. Посмотри в книге, ведь ты сам убил девяносто диких козлов, шестьдесят семь кабарог, пять медведей, семь больших кабарог и семнадцать обезьян. Взгляни, в своём доме ты забил одиннадцать коз, девять 35б овец, двух яков, взрослого и телёнка, семнадцать свиней. Когда пришла твоя очередь, и ты в