Чувство реальности. Книга 1 - Полина Дашкова

"Этот мистер Белл любит Хемингуэя и как-то связан сЛатинской Америкой”, – решил Григорьев и тут же одернул себя. Логическаяцепочка получалась слишком громоздкой. Не обязательно, что человек выбрал себекличку “Колокол” по ассоциации с романом Хемингуэя “По ком звонит колокол”.Латинская Америка здесь совершенно ни при чем.

Кумарин наконец попрощался и положил трубку. Григорьевотчаянно выругался про себя. Прямо перед резидентом стоял большой спортивныйкубок. Зеркально гладкий серебряный бок отчетливо отражал почти весь кабинет, ипрежде всего самого Григорьева. Следовало заметить это раньше.

Андрей Евгеньевич открыто взял письмо в руки.

– “И потому не спрашивай, по ком звонит колокол. Он звонитпо тебе”, – пробормотал он как бы про себя, но достаточно громко, чтобы слышалКумарин.

– Ознакомились? Ну, и как вам это нравится? – Резидент резкокрутанулся в кресле. – Сегодня утром мне передал это охранник посольства взапечатанном конверте. Кроме меня и вас пока никто не читал. Если бы удалосьбыстро проверить, не “утка” ли это, не провокация… Сначала проверить, а потомуж докладывать в Москву. Что думаете, Андрей Евгеньевич?

– Думаю, быстро это выяснить не удастся.

– Сам знаю, – поморщился резидент, – беда в том, что еслиидти обычным путем, начальство начнет пороть горячку, требовать моментальныхрезультатов, придется подключать много народу. А у нас, как вам известно,работает “крот”, давно и успешно. Если к Новому году я его не вычислю, меняснимут. Если он опередит нас и успеет уйти к американцам, меня снимут с большимпозорным скандалом. Так-то, Андрей Евгеньевич.

"Кажется, я прохожу очередной этап проверки, –неуверенно поздравил себя Григорьев, – впрочем, это только начало”.

– Вдруг за письмом стоит серьезный перспективный агент? –продолжал рассуждать вслух резидент. – “Крот” мгновенно сдаст его.

– Или агент поможет нам вычислить “крота”, – мягко улыбнулсяГригорьев.

– Мне бы ваш оптимизм, Андрей Евгеньевич, – вздохнулКумарин, – ну ладно, давайте попробуем поиграть с этим “Колокольчиком”.По-хорошему, мне бы вас послать на первую встречу. Однако нельзя. Если онокажется “уткой”, вы засветитесь как офицер КГБ, вас в двадцать четыре часавышлют из страны.

Еще минут пятнадцать они обсуждали кандидатуры из числаштатных сотрудников КГБ при посольстве. Григорьев почти расслабился. Потомрезидент опять заговорил о предстоящей поездке в Москву, обещал похлопотать,чтобы Андрея Евгеньевича не переводили в Лондон.

– Кстати, тут мне рассказали историю, весьма поучительную, –произнес он уже на пороге кабинета, после прощального рукопожатия, с легким смешком,– один наш дипломат улетал из Франкфурта, вез в ручной клади двадцать плитокшоколада. Когда проходил пограничников, датчики среагировали на фольгу. Егоспросили, что там у него, а он решил пошутить и ответил, что у него там бомба.Моментально руки заломили за спину, уложили на пол, устроили личный досмотр пополной программе, задержали рейс, потом потребовали возместить убытки. У него,разумеется, таких денег не было, платило посольство, в общем, мало никому непоказалось, особенно этому дипломату. Так что с шутками надо осторожней, АндрейЕвгеньевич. Особенно при нашей чертовой работе. Хорошо, когда у начальства всев порядке с юмором. А если нет?

– Если нет, тогда беда, – грустно улыбнулся Григорьев.

Пока он шел по коридору к себе в кабинет, лицо его пылало.Впервые за последние полтора года ему, непьющему, захотелось напиться добеспамятства. Впервые у него, железно здорового человека, отчетливо закололосердце, заныла половина головы. Он вспомнил, как пару недель назад свалился вкомнате дешифровальщиков иезуитски спокойный, вкрадчивый полковник Бредень,главный советник резидента по кадрам. Сидел, пил чай, обсуждал какие-торутинные вопросы и вдруг грохнулся без сознания со стула на пол. Оказалось –инсульт. Результат сильнейшего нервного перенапряжения. А месяц назадвыбросился с балкона, с двенадцатого этажа, майор Грибанов, помощник атташе понауке и технике. Двухметровый крепкий детина, медлительный улыбчивый увалень,не пил, не курил, имел красавицу жену, должен был получить чин подполковника.Просто встал ночью, вышел на балкон, перелез через перила…

– Нет уж, дудки! – пробормотал Григорьев. Оказавшись вкабинете, он кинулся к маленькому холодильнику, содрал зубами железную крышку сбутылки минеральной воды, стал жадно пить прямо из горлышка. В зеркале он виделсвое багровое злое лицо. Острый кадык ходил туда-сюда при каждом глотке. Жилына шее взбухли. Глаза налились темной кровью.

Позади него, прямо напротив зеркала, стояла на столефотография белокурой девочки в белой пионерской блузке и красном галстуке.

– Ничего, Машка, прорвемся! – пробормотал Андрей Евгеньевичи тут же закашлялся, вода попала в дыхательное горло, из глаз брызнули слезы,которые потом еще минут тридцать мешали ему ясно видеть и ориентироваться впространстве.

Майор Арсеньев в трусах и шлепанцах сидел на корточках уоткрытого холодильника и задумчиво глядел на белую кастрюльку, а также на двекотлеты, лежавшие на тарелке и аккуратно обтянутые прозрачной пленкой. Вкастрюльке был борщ. Домашние говяжьи котлеты даже сквозь пленку пахли чеснокоми укропом.

Больше всего на свете ему хотелось сейчас этого борща, сосметаной, с куском черного хлеба. Котлет тоже хотелось, но не так сильно.Однако это было невозможно. Борщ и котлеты стояли на чужой территории. Холодильникбыл строго поделен. Две полки принадлежали майору, две – его бывшей женеМарине. На полках майора валялись три голые сморщенные сосиски недельнойдавности, маленький заплесневелый кубик сыра и короткий хвостик, оставшийся отбатона сырокопченой колбасы.

Майор осторожно приподнял крышку кастрюльки и понюхал борщ.Он понятия не имел, где его бывшая жена и когда она вернется. Марина моглаявиться прямо сейчас, могла и через сутки. Но в любом случае количество борщабыло строго ограничено. Ровно половина кастрюльки, то есть как раз на однуполную тарелку. Марина приготовила его для себя, и только для себя. Нет, еслибы майор умял ее борщ, никакой катастрофы не случилось. Она бы обозвала еготряпкой и дармоедом, а потом сварила себе еще какого-нибудь вкусного супу,например куриной лапши. И ничего страшного. За пять лет совместной жизни онаеще не так его обзывала. Дело, конечно, не в словах. Просто когда ты развелся сженщиной и продолжаешь жить с ней под одной крышей потому, что трудно быстроразменять квартиру, то жрать ее борщ и котлеты нехорошо.

Саня тихо опустил крышку, достал свой сыр, срезал плесень,настрогал, сколько было возможно, колбасы. Оставшийся крохотный хвостик обгрыз,сосиски долго внимательно нюхал и выкинул. С чашкой чая и тарелкой с бутербродами(хлеб все-таки пришлось позаимствовать у Марины) майор отправился в своюкомнату и включил телевизор.