Чувство реальности. Книга 1 - Полина Дашкова

В разведшколе он читал лекции по истории коррупции в высшихэшелонах власти в странах Восточной Европы и вел практические занятия пометодике вербовки. Однажды, перед зачетом по стрельбе, застал ее в тире вслезах и соплях. Она неплохо стреляла с двух рук, но ее правая все ещепредательски дрожала и отказывалась сливаться с пистолетом в единое целое. Оннаучил ее справляться с дрожью не физическим усилием, а силой воли и воображения.Даже у отца не получалось помочь ей в этом, а Макмерфи сумел.

Он умел учить и объяснять, умел развеселить, когда страшно,утешить, когда грустно, взбодрить, когда кажется, что все плохо и больше нетсил.

Сейчас он подставлял ее; использовал в своихпрофессиональных интересах. Ему необходимо было вычислить “крота”. Заложит ееЛовуд – значит, он “крот”. Не заложит – значит, можно снять с него подозрения.

Она знала, что когда-нибудь такое произойдет. Отец предупреждалее: нельзя обольщаться, теплые простые отношения всего лишь удобная формаобщения, не более. Ничего за этим не стоит, никаких обязательств, помимопрофессиональных, никаких живых чувств, даже простой жалости, нет. Пустота.Вакуум.

Она была к этому готова, но только теоретически.

* * *

На Ленинградском проспекте образовалась небольшая пробка.Закатное солнце ослепительно било в лобовое стекло. Маша с удивлениемобнаружила, что Стивен Ловуд плохо знает Москву. Он не свернул у Белорусской ипопилил вперед, по Тверской к центру. Пропустил поворот у Маяковки. Маша дажепробормотала по-русски:

"Вот здесь надо направо!” – и тут же испугалась,закашлялась. К счастью, Ловуд не услышал. Всю дорогу он молчал, словно забыл оней. Она сидела на заднем сиденье и видела его складчатый толстый затылок.Ворот сорочки потемнел от пота, хотя в машине не было жарко.

"Он что, совсем свихнулся?” – подумала Маша, когда ониочутились в начале Тверской, у Манежной площади.

Она решила впредь вообще не смотреть в окно, оставила впокое телефон, закрыла глаза и незаметно задремала.

Она знала, что ехать придется долго, и уже сквозь дрему всеудивлялась, почему он так бестолково плутает, ведь он самолично снимал для нееквартиру в Пыхово-Церковном переулке, значит, уже бывал там. А если все-такизаблудился, почему не остановится, не спросит у кого-нибудь, не посмотриткарту?

По просьбе Андрея Евгеньевича Григорьева в фотолабораториипосольства извлекли из пластмассовой ракеты маленький слайд, темно-прозрачныйкружок пленки размером с двухкопеечную монету, отпечатали с него несколькофотографий разных размеров, потом вставили назад.

Самый большой снимок Григорьев поместил в красивуюдеревянную рамку под стекло и поставил на стол в своем рабочем кабинете. Снимокпоменьше носил в бумажнике, вместе с письмом.

К осени 1983-го взаимная паранойя двух сверхдержав дошла досмертельного абсурда. С советской стороны вовсю разворачивалась операция РЯН(Ракетно-ядерное нападение), созданная по инициативе Юрия Андропова еще в1980-м и проводимая совместно КГБ и ГРУ. Над территорией США летали спутники“Космос”, фотографировали военные объекты. Крыши всех дипломатических иторговых зданий за рубежом были утыканы антеннами для перехватарадиопереговоров противника. Всем резидентам в западных странах рассылалисьпанические инструкции и приказы. Центр жаждал данных о пунктах эвакуации правительственныхслужащих и членов их семей, выявления специальных гражданских бомбоубежищ,станций переливания крови. Руководство интересовалось ценами на донорскуюкровь, передвижением правительственных машин и освещением окон в учреждениях,личными привычками служащих и членов их семей, состоянием скотобоен, посколькуперед войной забивают скот и заготавливают консервы.

В марте 1983 года президент Рейган объявил Советский Союз“империей зла, средоточием зла в современном мире” и призвал мир отгородитьсяот красного монстра баллистическим ракетным щитом. Была создана программа“Звездные войны”. Она сопровождалась пропагандистской истерикой с обеих сторони дикой гонкой вооружения. Суша и море шпиговались ракетными базами, отовсюдуторчали ядерные боеголовки, без конца проводились учения, в которых звучалибоевые приказы на применение ядерного оружия.

Полковник Григорьев был до предела загружен работой. Центртребовал аналитических справок о ходе бесконечных пропагандистских кампаний вамериканских СМИ. 25 октября 1983 года военно-воздушный и морской десант СШАвысадился на острове Гренада.

Крошечный остров в Карибском море, всего триста сорокквадратных километров суши с населением в сто тысяч человек, вдруг сталпредставлять серьезную угрозу мировой демократии. Массированная атакавооруженных сил США объяснялась борьбой за поруганные права человека испасением жизни нескольких сотен американских граждан, находившихся на “ОстровеПряностей”.

Пропагандистская истерика США ни в чем не уступала советскойпропагандистской истерике. Те же методы и приемы. “Коварные преступникипытались продать Гренаду коммунистам. Американские солдаты, рискуя жизнью,спасают маленький беззащитный остров от советско-кубинской милитаризации,которая делает уязвимой доставку нефти в США из стран Ближнего Востока”.

По своим исконным целям и по жирным наслоениям лжи этаоперация мало чем отличалась от афганской войны, которую продолжал вестиСоветский Союз. Правда, закончилась несравненно быстрей и стоила меньшей кровиобеим сторонам.

23 ноября после начала размещения американских ракет вЕвропе представители СССР демонстративно покинули переговоры по ограничениювооружений в Женеве. На следующий день Председатель Верховного Совета СССРАндропов официально объявил об очередном увеличении числа ракет с ядернымибоеголовками, размещенных на советских подводных лодках и нацеленных на США.Полковник Григорьев должен был за ночь подготовить докладную записку о реакциина эти два события в журналистских кругах.

Информацию для железного Ю.В., для восьмидесятилетнего,смертельно больного старца, процеживали трижды, как куриный бульон длямладенца. Резидент просматривал сырые материалы, возвращал сотрудникам сосвоими пометками. Отдельные строки, небольшие куски текста, были выделеныцветными маркерами. Красный отчеркивал самое важное, синий обозначалоткровенные наглые выпады против СССР и стран Варшавского Договора, желтый –грязные намеки, зеленый – возмутительную клевету, оранжевый – коварнуюполуправду.

Утром 27 ноября Григорьев зашел к резиденту, чтобы забратьочередную порцию своих материалов с его пометками. Он собирался тут жеотправиться к себе, но резидент кивнул на кресло, приглашая к разговору. Посленескольких общих слов о погоде и здоровье он сообщил Григорьеву о предстоящейпоездке в Москву, причем с такой счастливой улыбкой, что невозможно былозаподозрить неладное. Он вообще был очень обаятельным человеком, и хотяГригорьев постоянно напоминал себе, что не стоит обольщаться, все равнообольщался.