Повесть о Чойджит-дагини - Чойджид Лин

href="ch2.xhtml#id58" class="a">[35], священную область Невообразимо лучезарного будды. Пойдём туда вдвоём!

Когда он так велел, я подумала: "Я не умерла. Я такая же, как прежде. Но раз лама приказал, то я пойду". Однако не смогла пойти, так как боялась лягушки. Но, когда лама произнёс "пад", я успокоилась и обрадовалась. Судя по словам ламы, смерть запоздала, но душа и тело [мои] уже разлучены окончательно.

После этого ламе и ученикам поднесли мясо, водку и муку. Мне же ничего не дали.

– Дочь, подай своей матери её долю пиши, – велел великий отшельник.

Дочь, положив на блюдо немного мяса и муки, 6б вместе с чаем поставила всё возле трупа лягушки, сказав:

– Матушка, соизволь принять.

Из-за того, что мне ничего не дали, а поставили [всё] около трупа лягушки, я подумала, что мною гнушаются, и, рассердившись на дочь, впала в отчаяние. Я чувствовала невыносимый голод и жажду, но сидела и терпела. Когда по приказу великого отшельника прочитали вслух заклинание мани и другие [тарни[36]] и бросили в огонь мою долю мяса и муки, от их запаха мне показалось, что я и попила, и поела. Голод и жажда прошли, и я успокоилась.

Когда жертвенная пища и угощение для ламы и учеников закончились, они сели читать поминальные молитвы. Лама Нигулесугчи-Эрдэни 7а приготовился к созерцанию и сидел в глубокой задумчивости. Оттого что все они сердились на меня и не дали мне хотя бы немного еды, тело и душа мои неизмеримо страдали и были очень переменчивы, подобно птичьему пёрышку, порхающему на ветру. Я подумала: "Будет лучше, если, забрав нефрит и кораллы, отправлюсь в страну Победоносного".

Когда дочь и сыновья заплакали, восклицая: "Матушка!", – вновь стал падать, ударяя меня и причиняя нестерпимые муки, град из крови и гноя. И опять, как только плач утих, град из крови и гноя, а также ужасный гром, подобный рёву тысячи драконов, прекратились. Хотя другие появлявшиеся видения были столь же нелепы, я с ужасом всматривалась [в них], страшась чего-то. Настроение 7б часто портилось, и я страдала.

"Было бы хорошо, если бы я села возле ламы-учителя", – подумала я, но вспомнила его наставление, что женщина не должна садиться возле мужчины. Тогда я спряталась за ним и начала внимательно слушать чтение молитв. Страх прошёл, и мне стало очень спокойно.

"А теперь хорошо бы каким-то образом приблизиться к великому отшельнику", – подумалось мне. Когда подошла ближе, мне показалось, что вижу всесовершенного одноликого и четырёхрукого Авалокитешвару, который милосердно повелел: "Пусть [её] душа, подобно моей, погружается в созерцание". Страх в душе моей прошёл, и мне стало неизмеримо спокойно и радостно.

Не знаю, как долго это длилось, 8а но затем я пришла в себя. Поминки продолжались. Как и прежде, [мою] долю [пищи] поставили возле трупа лягушки. Как и прежде, великий отшельник бросил немного пищи в огонь, и мне опять показалось, что я поела и попила.

В этот момент снаружи какой-то человек позвал:

– Чойджид, иди сюда!

Когда вышла посмотреть, кто-то очень похожий на моего отца сказал:

– Идём со мной. Покажу тебе кое-что и быстро отправлю обратно.

Я подумала: "В доме находятся лама и множество послушников и все они сердятся на меня. Муж и дети не дали мне даже немного еды. Не могу больше оставаться там. Теперь же уйду прочь".

Отправившись [в путь], достигла красивой местности, где не росли ни трава, ни деревья. 8б Предо мной расстилалась широкая песчаная степь без единого холмика или возвышения. Всаднику потребовалось бы двадцать дней пути, чтобы пересечь её. Посреди [степи] блестели воды реки, не текущей никуда – ни вверх, ни вниз, шириной, равной полёту стрелы. Через неё был перекинут мост, длина которого также была в полёт стрелы. Между этой степью и горами находился огромный удивительный город.

Человек, который привёл меня [сюда], произнёс:

– Раз ты пришла сюда, то иди в город и посмотри, есть ли у тебя здесь знакомые. Я же уйду по этому мосту. Приходи туда и ты, – сказав это, он ушёл.

Подумав: "Знаю ли я там кого-нибудь", – я вошла в город. 9а Там, как в разворошённом муравейнике, кишело невообразимое множество мужчин и женщин. Одни из них хорошо выглядели и были в хорошей одежде. У других были истощённые тела пепельного цвета и плохая одежда. Все они жаловались на страдания. Лица их были мрачными. Некоторые плакали. "Неужели это случится и со мной", – подумала я и задрожала всем телом. Среди этого множества людей оказался мой пастух Ном-Итэгэл. Заметив меня, он воскликнул:

– А! Старшая сестра, и ты сюда пришла?

– Да. И ты здесь? – спросила я.

– Да, страдаю, – ответил [пастух].

– Как называется этот город? – спросила я у него. – Почему в нём мучается так много людей? Что находится за этим мостом?

[Но тут] какой-то человек велел:

Быстрее идём со мной туда!

Когда я решилась пойти [с ним], 9б тот человек сообщил:

– Это называется промежуточной областью [пребывания] души для тех, кто скончался в мире людей. У некоторых из прибывших сюда срок жизни исчерпан. В течение семи дней они ожидают здесь, пока совершаются по ним сорокадевятидневные поминки. Другие же, хотя и не исчерпали меру своей жизни, были по ошибке доставлены сюда слугами-эрликами[37]. Они ожидают, пока их отправят [отсюда] до десяти, пятнадцати, двадцати и тридцати лет.

Те, кто хорошо выглядит и у кого есть пища и одежда, в прежнем рождении ради высших – делали подношения трём драгоценностям, ради низших – давали подаяние нищим. Их близкие и друзья молились и делали подношения каждому ламе и тем исполнили малую, среднюю и большую добродетели. 10а Совершённые с молитвами [деяния] каждый день приумножаются более чем в сто и [даже] в десять тысяч раз. Они станут очень счастливы.

Те же, кто выглядит плохо, при жизни не совершили благих деяний. После их смерти родственники не сделали поминки. Если и поднесли немного [пожертвований], но не исполнили необходимых благопожеланий и тем не приумножили их. Хотя [не совершившие благих деяний] задержатся здесь надолго, это не искупит [их вину].

[У некоторых] срок жизни окончен. За этим мостом пребывают Эрлик Номун-хан и его свита. У прибывших туда будут подсчитаны грехи и добродетели. Те, кто вершил добро сам или ради кого благие деяния исполнили родственники, будут освобождены и отправлены к высшим перерождениям. 10б Те же, кто грешил и чьи родственники не сделали поминок, будут гореть и вариться, испытывая невообразимые страдания.

Сам я мучился днём и ночью, размышляя, что же будет со мной. Прежде, когда я прибьш сюда, явился один [из эрликов] и сказал: "Срок твоей жизни не окончен, поэтому ещё не время приходить [на суд]. Возвращайся и жди". Потому-то я и нахожусь тут. Теперь, сестра, отправляйся и