Юрий Никулин. Война. Арена. Кино. 100 лет Великому Артисту - Михаил Александрович Захарчук

Сообщаю, что получил от вас номера анекдотов из моей коллекции, кончая 551-м. Жду остальные.

Скажите Наташке, что обязательно ей напишу (соседская девчонка. – М.З.). Спасибо ей за открытку. Малышку поцеловать в лобик».

* * *

«Дорогие папочка и мамочка!

В среду отправил вам очередное послание, а сегодня решил продолжить рассказ о своем солдатском житье-бытье.

Когда мы проходили на кухню, встретили 3 грузовика с чемоданами. Это везли вещи «новичков». Чемоданы были новенькие и хорошие. Поэтому мы сразу решили: «Такие чемоданы есть только в Москве!» И действительно, прибыла первая партия новобранцев. Мы с умилением смотрели на них. И даже с завистью. Все они были одеты во все новенькое. У них синие брюки. Нам дадут их только к празднику. Ребятки, видно, дорогой подустали, но шли бодро и пели охрипшими голосами: «Ты мне что-нибудь, родная, на прощанье пожелай!» Нас к ним не подпустили. Все время с ними было высокое начальство во главе с комиссаром полка. Все ребята из Москвы, чему мы очень рады, но, по-моему, десятиклассников маловато, а которые и будут, тех, наверное, заберут в полковую школу. Что касается «приказа», о котором говорил Борис, якобы и нас, послуживших, возьмут в школу, то это очередная пуля или его трепотня. Командиров сейчас и без того хватает. Полковые школы удовлетворяют потребность подразделений. А что касается сдачи зачетов, то, действительно, их сдают уходящие бойцы призыва 38 и 37 годов. На младших командиров запаса сдают. Ну это нормально. То есть когда их будут призывать на сборы или брать на войну, то они уже тогда будут младшими командирами. Что же касается меня, то даже если бы и был такой приказ, то я бы так сдал на младшего командира, что меня демобилизовали бы на полгода раньше. Ну, об этом довольно.

Очень рад был, что Гося тоже черкнула мне несколько строчек. Поцелуйте ее от меня крепко-крепко, за все.

Посылаю вам финскую карточку какой-то дикой женщины Луизы Леерс. Скажите Нинке (школьная подруга Никулина. – М.З.), чтобы она не занималась физкультурой, а то будет такой же…

Ну, пока кончаю писать. Надо идти работать».

* * *

«29 октября 1940 года.

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы поживаете? А я так очень расстроен. Шутка ли – полмесяца, как не получаю от вас писем. Вернее, полмесяца, как к нам не приезжает почтальон. Не иначе что-то случилось на батарее. Я даже просил командира, чтобы он меня отпустил разузнать, в чем причина такого затянувшегося интервала. Он обещал сам во всем разобраться. Ну да ладно. Надеюсь, что все недоразумения уладятся.

В последнее время мне повезло несказанно с книгами. У знакомых на том берегу речки надыбал запыленную корзину с книгами. Там были «Консуэло» и журналы «Вокруг света» за 25-й, 26-й, 27-й и 28-й годы.

Разговорился с хозяйкой. Какая жалость, говорит она, муж мой в прошлом году сжег целую кипу книг, где были сочинения Конан Дойла, Кервуда, Уэллса и других англоязычных писателей. «Это вам достались остатки». А я и им был рад несказанно. Теперь есть чтиво на долгое время.

«Вампир из Суссекса» Конан Дойла (Шерлок Холмс). Читал в 2 часа ночи при свечке, когда ветер свистел в лесу. Было страшно и в то же время приятно. Больше новостей никаких нет.

За это время получил 2 письма от мамы и одно от Риты (школьная подруга Никулина. – М.З.). Но т. к. был занят, не мог ей ответить. Теперь буду писать ей прямо в Москву.

Сейчас 10 часов 40 минут утра. Знаю время точно, потому что в 12 часов заступаю на пост».

* * *

«23 декабря 1940 года, понедельник.

Дорогие мамочка и папочка!

Как вы поживаете? Третьего дня мною было послано 6 писем. Уж не знаю, получили ли вы их или нет. На наш дом приходилось 3 письма. Получили ли вы письмо, где я вам описывал свою встречу с Колей Душкиным (одноклассник Никулина. – М.З.)?

Живу по-прежнему хорошо. Из санчасти еще не ушел. Не знаю даже, что и писать. Дни проходят довольно-таки однообразно, но быстро. Вчера был выходной, но я не ездил никуда, так как в следующий выходной думаю уехать в отпуск на весь день. За последнее время ничего такого не случилось. Поэтому опишу дела соседей – 5-й батареи. 5-я батарея стреляла на Ладожском озере. Приехал Маршал Советского Союза Кулик, и ему стрельба страшно понравилась. Он пообещал, что все стрелявшие поедут в Москву на всеармейские соревнования. Мы, конечно, страшно им завидуем. Хотя я лично этому делу мало верю. Не буду верить до тех пор, пока не уедут.

Слухи о том, что теперь будут новые сроки службы в РККА, становятся все настойчивее и настойчивее. А именно: младшие командиры служат 2 года, а бойцы – полтора. То есть я должен демобилизоваться в мае – июне следующего. Это, конечно, было бы очень здорово. Пускай это будет неправда, но зато все-таки радостно на душе. Это напоминает еврейский анекдот о кувшине молока в Ленинграде, который стоит 20 копеек.

Фотографии Госе и Нине я пришлю при первом же возможном случае.

Сейчас уже около часу ночи. Давно отгремели звуки «Интернационала», а я сижу и пишу, вспоминая вас. Надо сказать, что вспоминаю я вас частенько. Это обыкновенно бывает после трудового дня, полного беготни и суматохи. В комнате никого нет. Все разошлись кто куда. Я один. Сажусь на кровать: приятно вытянуть ноги, которые бегали весь день. На печке стоит репродуктор; приглушенно играет музыка. (Обязательно музыка! Без музыки нет никакого настроения мечтать.) Первое время ни о чем не думаешь. Потом прикрываешь глаза и… начинаешь думать о далекой прекрасной Москве, начинаешь вспоминать малейшие подробности своей домашней жизни. Временами так ярко себе все представляешь, что становится жутковато…

Вот я лежу в постели. Утро. Я только что проснулся и заскрипел кроватью. Милька уже начинает прыгать около, трогать окно, просясь ко мне. Время – приблизительно часов 10. Мама уже давно встала. Ее нет в комнате – она ушла на Разгуляй.

Разгуляй! Как приятно звучит это слово! Сразу представляешь наш уютный Разгуляй, вечно оживленный, наполненный звонками трамваев и ревом автомобилей. Папа еще крепко спит. Он поздно лег. Из кухни несутся звуки горящих