Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Вздохнув, ведьма нагнулась, провела рукой под столом. Раздался легкий щелчок, и вскоре на столешнице оказалась потрепанная, очень старая книга, раскрытая на середине. Поверх пожелтевших страниц с истертыми уголками лежала почти новая тетрадь в линейку.

На Туомаса дохнуло силой — древней, непреклонной и очень болезненной. Он задержал дыхание и кивком указал на фолиант:

— Это…

— Тетин гримуар, — прошептала Майя. — Как же они мечтают его заполучить… я вне круга его не достаю уже много месяцев, иначе беда, Том. Здесь такие записи, которые никому нельзя показывать. Будь они готовы, тетя бы сама отдала, Госпожа это знает. Но… тетя запретила мне. Запретила так, что я боюсь даже помыслить о том, чтобы нарушить запрет.

Отложив тетрадку в сторону, ведьма осторожно пролистнула гримуар почти до самого конца.

— Мои жалкие потуги, — ведьма покосилась на тетрадку. — Я ведь только учусь…

Туомас открыл рот, чтобы спросить, у кого, но Майя словно угадала его намерение и торопливо добавила:

— Учусь сама, кое-как. Кто бы стал меня учить, если мне даже в собственном Ковене нельзя появляться?

Прозвучало так, словно было кому учить — но спрашивать об этом не стоило. Пока Майя медленно листала последние страницы тяжеленного гримуара, сшитого из десятка толстенных, похожих на гроссбухи книг, Туомас предпочел перевести разговор на более безопасную тему.

— Объясни еще раз — кто такие болотницы? Русалки?

— У вас так и говорят? — От удивления Майя чуть не выпустила книгу из рук. — Русалки?

Туомас покачал головой:

— Мы говорим merenneito про русалку Андерсена. Но ваши вроде как… русалки, в общем. Болотницы — это они?

— Нет, русалки — это у Андерсена, — она улыбнулась. — Тут все гораздо сложнее. Сам видел — рыбьих хвостов у них нет, жабр тоже. Болотницы — это юные девушки, утопленницы. Но только те, которые сами свели счеты с жизнью. В полную силу они входят не сразу, а через несколько лет.

— И что у них за сила? — Туомас вспомнил еле дышавшую Василису, которую откачивал доктор Герман.

Тогда болотница проиграла Констанции всухую, причем на своем же поле. Поразмыслив, Туомас решил не озвучивать этот невольный каламбур.

— Болотницы редко показывают, на что способны. Если бы мы знали… Но ведь наш Ковен — совсем молодой, и десяти лет не будет. Многое, почти все пропало, — Майя сглотнула, — при советской власти. Тетя говорила, что в блокаду гримуарами топили печи, чтобы согреться. Если бы мы так же берегли свои знания, как… Неважно. Мы знаем, что болотницы зачаровывают мужчин, но понятия не имеем, происходит ли при таком союзе зачатие. Каждая болотница ищет себе любимого, но тщетно. Если долго находиться рядом, начинается сильная жажда. Некоторых мужчин они могут высушить досуха, если не остановятся вовремя.

Туомас настойчиво массировал виски, борясь с усталостью и головной болью от запаха цедры. Медленно текли минуты. Ведьма по очереди подкидывала в маленький котелок с водой ингредиенты, постоянно сверяясь с гримуаром.

Над варевом вился сизый дымок, поблескивая искрами в неровном пламени свечей.

— Ты заметил, какие у той болотницы были глаза? — Майя медленно помешивала отвар деревянной ложечкой; запахи смешались так, что выделить какой-то один было невозможно. — Они подернуты такой мутноватой пленкой, ее видно только при хорошем освещении. Еще они всегда стараются держаться неподалеку от воды: она необходима им для жизни. И стараются хотя бы раз в сутки возвращаться к Деду — восстановить силы.

Туомас кивал — сон постепенно одолевал его.

— Только не выпади за круг, — испуганным шепотом предупредила Майя, и по тону он понял, что ведьма не шутит. — Утром отоспишься, зелью нужно как следует настояться. А сейчас вот, понюхай.

Она сунула Туомасу под нос перевязанный соломенным жгутом пучок пахучей травы с мелкими бурыми цветками. От резкого запаха он дернулся, потом протер слезящиеся глаза и постарался сесть ровно. Волчье зрение помогло разглядеть часы за стеклом на верхней полке — половина четвертого ночи.

— Что это за отвар?

Слово «зелье» Туомас выучил, но вслух старался не произносить.

— «Путеводная звезда», — Майя отвечала, не поворачивая головы. В котелке непрерывно булькало, и она торопливо снимала еле заметную красноватую пенку. — Не бог весть какое зелье, но тетя…

Она резко замолчала. Туомас терпеливо ждал, уставившись на неподвижный, похожий на египетскую статуэтку силуэт Пимена, несшего вахту на окне.

— Тетя внесла в него улучшения, — еле слышно договорила Майя и будто испугалась собственных слов. — Считается, что чужак не может пройти через Топи.

— Никакой? — уточнил Туомас на всякий случай.

— Никто и никогда. Дед уверен, что он недосягаем, что бы ни случилось.

Дед ошибался — и Туомас внезапно понял, что своим поступком Майя преступала намного больше, чем он мог представить.

— Ты не должна мне помогать, если…

— Они от тебя избавятся, Том, — оборвала его Майя на полуслове, — и заберут мальчика. Больше всего тетя боялась, что Дед, Ковен или кто-то узнают об этом рецепте. Она наложила на эту страницу столько защитных заклятий, что… будто сама себе иголки под ногти загоняешь. Она очень сильно боялась, Том, и я тоже боюсь. Только другого.

Сколько времени прошло, прежде чем она легким движением загасила спиртовку, Туомас уже не знал — несмотря на все старания, он погрузился в полудрему, из которой не без труда вынырнул, когда Майя коснулась его руки.

Жидкость в котелке подернулась перламутровой пленкой.

— Теперь самое сложное… — Ведьма, вздохнув, еще раз пролистала теткин гримуар. — Прежде я не делала талисманы для защиты и странствия одновременно. Важно, чтобы ты не сбился и сила не растратилась до того, как преодолеешь весь путь.

Она порылась в груде кристаллов на одной из полок и вытащила из самой глубины небольшой хрустальный флакон. Он казался тусклым, но Майя протерла его подолом передника, и пламя свечей заблестело на гранях. Прогрев лезвие ножа над каждой из четырех свечей по очереди, она провела кончиком по кусочку угля и резко ударила по верхушке кристалла. С еле слышимым звоном у флакона появилась крышечка — Туомас только рот раскрыл.

Майя положила перед собой пергамент, поверх него — компас. Осторожно зачерпнула жидкость из котелка и стала наливать в хрустальную емкость. Капли, упавшие на стекло компаса, заискрились всеми цветами радуги. Казалось, одного черпака для такой фитюльки довольно с лихвой, но котелок почти опустел, прежде чем флакон наполнился. Окунув перо в чернила, ведьма позволила одной-единственной иссиня-черной капле стечь по внутренней стенке флакона. Зелье на миг вспыхнуло и стало молочно-белым. Крышечка — хрустальная пирамидка размером с фалангу мизинца — вернулась на место,