Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

15 февраля

Сегодня почти всю ночь не спал: была страшная пальба из осадных и полевых орудий. Наши брали железнодорожный мост на р. Шахе и соседнюю рощу.

Утром я ходил в Суютунь в лазарет. Но приобщать не пришлось, т. к. в одном госпитале находился пехотный батюшка, а в другом приобщал раненых сам главный полевой священник, протоиерей о. Каллистов. Он попросил у меня одолжить ему св. Даров, и я дал 200 частиц. Потом он позвал меня к себе, и мы долго беседовали.

Сегодня ночью ранено немного: только 150 человек. Сейчас японцы стреляют из осадных орудий, и раненых понемногу подносят еще. Очевидно, что скоро и очень скоро надо будет укладываться, чтобы опять путешествовать вперед или назад. Вероятнее назад, так как за зиму-то японцы создали целую новую армию. Ну да что Бог даст. Не унывайте! Все-таки к лету, думаю, окончим.

16 февраля

Опять поход кавалерийский. Сегодня утром сидим в фанзе каждый за своим делом. Вдруг в 11 часов приходит из штаба корпуса посыльный и просит командира полка к командиру корпуса.

У меня как-то сердце дрогнуло: недаром это приглашение. Действительно, через час возвращается командир полка и говорит:

– «Ну, батюшка, с походом! Через час приказано выступить к Синминтину выследить обходное движение японцев».

Боже мой, что пошло! Ведь нужно все уложить в обоз, который остается. Возможно, что он без нас выступит. Я опять взял с собой только то, что уложилось в кобуры, т. е. ризы, две перемены белья, сухарей да в карман записную книжку.

Совершенно иначе нужно бы устроить на войне священника в кавалерийском полку. Теперь имеется церковная двуколка. В ней уложено все нужное для богослужения. При этом полагается только одна верховая лошадь.

На деле же выходит так. Выступает полк на боевую разведку, часто дальнюю. Могут быть убитые, раненые; наконец, может выдаться свободное времечко и для богослужения. Полк не берет с собой колесного обоза. Значит, и церковная двуколка остается. Что делать священнику? Долг и совесть, понятно, побуждают ехать с полком. Но как? Верховая лошадь одна, а нас двое: я и церковник. Затем, куда класть ризы и собственные самые, конечно, необходимые вещи?

Вот и получилось, что свою лошадь я отдал церковнику, доставши от убитого солдата ему седло. А мне командир 3-го эскадрона подарил китайскую лошадку по прозванию «крокодил». Но вьюка все-таки нет, и возить его не на чем. Лично я всегда сопровождаю полк во всех его походах. Но можно себе представить, с какими лишениями сопряжены эти мои путешествия!

Нужно бы для кавалерийских священников обязательно иметь еще вьючную лошадь кроме той, которая дается для церковной двуколки, чтобы можно было на эти походы брать во вьюк все необходимое для совершения богослужения и собственные вещи. И кроме того необходимо дать казенную верховую лошадь с седлом церковнику.

«Через час выступать»… Однако, как ни спешили, а выступили только в 3 часа дня. Вынесли штандарт. Благословил я свою фанзу. Прощай, Каулоудзы! Простился с Ксенофонтом и поехал к строю. Благословил полк в поход, и тронулись.

Идут наш полк и два эскадрона нежинцев. Опять пыль. Я еду сзади с Михаилом. Беседуем, вспоминаем Инкоуский поход, думаем-гадаем, что-то будет с нами теперь. Подходит масленица, Великий пост. Где-то и как приведет Господь нам отговеть?

Местность незнакомая. Осматриваю окрестности. Война еще не коснулась тут: большие деревни, много народа, священные рощи на кладбищах – все еще цело. А в душе уже стоит скорбный вопрос: надолго ли? Ведь если мы отступим от Мукдена, то в этих окрестностях должна разразиться страшная битва. И все эти рощи, деревни, люди – все сгорит, разрушится, разбежится.

Темнеет. Налево ясно слышна пальба, и видно огромное зарево пожара. Что такое? Ответ не замедлил. На взмыленной лошади скачет офицер-топограф; за ним несколько казаков. Он говорит, что идут в обход японцы и едва не захватили его на семке, а 10 солдат из его конвоя пропали.

В 9 часов вечера приехали в богатую деревню Салинпу. Здесь ночлег. На ханшинном заводе собрались наши начальники для совещания. Пришел и я. Большая хорошая фанза. На канах маленькие столики. На них лежат груши. И китайцы-хозяева предлагают чай. У задней стены фанзы маленькая очень красивая домашняя кумирня-божница; перед ней курятся свечи. Я выпил китайского чая и съел пару груш. После ужасной пыли это было так приятно.

Фанза полна офицеров. При свете свечей оживленно разговаривают. Передают слухи, что японцев оказалось до 600,000 и что в обход идет не дивизия, как предполагали, а целая армия ген. Ноги тысяч в 100.

Ну, что же делать! Нам не привыкать стать к скорбям. Смиримся и теперь, если Господь судит нам новое отступление.

Многие говорят, что японцы погубят себя этим обходом. А мое сердце-вещун говорить мне другое…

Офицеры 1-го Екатеринодарского казачьего полка и китайские чиновники.

Маньчжурия

Поздно разошлись. 5-й и 6-й эскадроны пошли в сторожевое охранение. Мы поместились в одной фанзе с 4-м эскадроном. Поужинали. Я лег прямо на кан, подложив под голову накидку. Пришел вахмистр. И долго сквозь сон слышно было, как командир эскадрона отдавал ему приказания:

– «Ты раздай мяса по 2 фунта сейчас да сахар и чай, а завтра в 6 часов утра смотри, чтобы готов был мясной завтрак».

– «Слушаю».

– «Эй, пошли за сахаром», – понесся зычный голос вахмистра по двору,

– «Пошли за сахаром», – громко вторили солдаты.

И я заснул.

17 февраля

Плохо спалось: и жестко было, и жарко. Очень уж сильно натопили кан.

В 4 часа встали, напились чая, оделись. Вдруг приказ: сегодня весь день стоять в деревне Салинпу. Сейчас же опять улеглись на каны и задремали, но ненадолго. В 7 часов новое приказание: выступить немедленно и соединиться с отрядом ген. Грекова. Вскочили все. Снова горячка.

– «Седлай! мундштучь!», – понеслось во все концы деревни.

Только стало светать, мы уже были на конях за деревней. Прохладно. Внутренняя дрожь теребит все тело. Благословил я отряд свой; и мы пошли в дальнейший путь.

Часов в 11 утра соединились с казаками и познакомились с новым нашим начальником ген. Грековым. Составилось совещание, и мы двинулись на Синминтин, причем в авангарде пошли наши 4 эскадрона, а остальные в главных силах. С нами идет старая знакомая по Инкоу 20-я конная батарея.

До часа дня шли благополучно, как вдруг из соседней деревни раздалась пальба по нашему отряду из пулеметов, затем из орудий. Это мы наткнулись уже на обходную японскую колонну.

Какое скверное