Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

поездки музыканта в Финляндию и во Францию по уже подписанным контрактам. В последующем были отменены и другие заграничные поездки великого виолончелиста. Галина Вишневская, жена Ростроповича, считавшаяся лучшей оперной певицей Большого театра, потеряла вскоре свои первые роли. Супруги, которых раньше приглашали в Кремль на все важные приемы, лишились и этих привилегий.

Личные проблемы и враждебная кампания в советской прессе привели Солженицына к выводу, что ему могут дать разрешение на поездку в Швецию, но лишь с тем, чтобы лишить возможности вернуться на родину. Семейные проблемы делали такую перспективу слишком рискованной. Александр Исаевич решил, что можно провести церемонию вручения ему премии в посольстве Швеции в Москве. В связи с этим он начал готовить текст нобелевской лекции и передал свои предложения послу Швеции Гунмару Яррингу (Gunmar Jarring). Солженицыну теперь необходим был посредник между ним, Шведской академией и посольством. Я порекомендовал на эту роль Хегге. 20 ноября вечером, уже в Москве, я представил его Солженицыну. Встреча происходила на бульваре возле Арбатской площади. С первых минут разговора стало видно, что Александр Исаевич сразу почувствовал к Хегге искреннее доверие и симпатию. Однако новости, которые сообщил Хегге, оказались неожиданными. Посольство Швеции соглашалось на организацию вручения премии, но лишь в том случае, если не будет никакой церемонии с лекцией и приглашением в посольство друзей лауреата. (Список для приглашений был у Солженицына в кармане, но так и не понадобился.) Солженицына приглашали в посольство Швеции на 27 ноября, чтобы обсудить все детали. Посол и другие сотрудники посольства приняли писателя вежливо, но официально. Ему объяснили, что Шведская академия – это независимая организация, тогда как посольство – государственное учреждение и не вмешивается в подобные конфликты. Посол Ярринг сказал, что он готов содействовать получению диплома и медали, но в своем собственном кабинете. Никакого приема или церемонии по этому поводу посольство без инструкции от своего правительства устраивать не может. Солженицын решил отказаться от такого предложения. Через Хегге он отправил в Стокгольм короткий текст выступления, который был зачитан 10 декабря секретарем академии Карлом Гировым (Karl Gierow) на традиционном банкете в честь лауреатов в Королевском дворце. Из этого текста были, однако, исключены все резкие выражения о судьбе советских политзаключенных.

Новая работа

Однако в событиях, происходивших в Москве в ноябре и декабре 1970 года, я принимал уже ограниченное участие. Калужский обком КПСС, не добившись согласия АМН СССР на восстановление меня на работе в ИМР, убедил директора института, находящегося недалеко от Обнинска в небольшом городе Боровске, принять меня на работу. Это был довольно большой институт с длинным названием – Всесоюзный научно-исследовательский институт физиологии, биохимии и кормления сельскохозяйственных животных (ВНИИФБиК с/х животных). Мне предложили должность исполняющего обязанности (до конкурса) старшего научного сотрудника лаборатории белков и свободный выбор темы исследований. Для меня создавали отдельную группу, в которую входили младший научный сотрудник и два лаборанта. Институтская лаборатория белков имела приличное оборудование. Заведовал лабораторией сам директор института академик ВАСХНИЛ Николай Александрович Шманенков. Он был биохимиком, специалистом по белкам и аминокислотам. Для моей группы выделили две лабораторных комнаты и небольшой кабинет. Предложение было согласовано во всех инстанциях, включая Президиум ВАСХНИЛ. Из медицины я снова возвращался в сельскохозяйственную науку, но мог продолжать исследования по проблемам старения. «Возрастные изменения белков крови» были одной из тем общей программы института. Это предложение я принял без всяких условий и 19 октября 1970 года приступил к новой работе. От Обнинска до Боровска можно было доехать с пересадкой с электрички на автобус за 40–50 минут. Боровск – старинный русский город, известный еще с XV века. Институт физиологии, биохимии и кормления сельскохозяйственных животных занимал за городом большую территорию с полями и лугами. Некоторые корпуса еще строились. Немало сотрудников, работавших здесь, окончили зоотехнический факультет Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева.

Глава 14

Новое направление исследований

Боровский Институт физиологии и биохимии сельскохозяйственных животных возник в системе ВАСХНИЛ в 1965 году и к концу 1970 года не был полностью укомплектован. Уже функционировали три корпуса, а два еще строились. При институте было много вспомогательных построек, в основном для содержания сельскохозяйственных животных: коров разных пород, лошадей, свиней, овец, а также два или три типа птицеферм и небольшая птицефабрика, импортированная из США. Большое разнообразие сельскохозяйственных животных требовало обширной территории для пастбищ и полевого севооборота, а также силосных башен и траншей. В кооперации с институтом работали два ближайших колхоза и совхоз. Институт находился примерно в трех километрах от Боровска, вверх по течению реки Протвы, и я проезжал город на автобусе по дороге со станции Балабаново. Главной достопримечательностью города был величественный Пафнутьев-Боровский монастырь с высокой крепостной стеной, основанный в середине XV века монахом Пафнутием. Монастырь считался охраняемым памятником архитектуры и имел много красивейших барельефов и фресок. В 1962 году, в период новых хрущевских гонений на православную церковь, это наиболее ценное архитектурное сооружение всей Калужской области, привлекавшее туристов, перешло во владение машинно-тракторного техникума. Фрески на религиозные темы соскоблили с его стен или закрасили. С куполов сняли кресты.

В Боровске стояло еще девять старинных церквей, одна из которых функционировала пока как храм, другие были отданы под склады, хранилища и мастерские. На одной из церквей на месте колокольни поставили водонапорную башню. Население города составляло около 13 тысяч человек, лишь немногим больше, чем в прошлом веке.

Моя научная группа, состоявшая из двух квалифицированных лаборантов, работавших в институте уже много лет, и одного младшего научного сотрудника, Наталии К., назначенной на должность незадолго до меня, была вполне работоспособна. Наталию К. перевели в Боровск из Калуги, где она работала в системе МВД. В правоохранительных органах, как известно, тоже нужны хорошие биохимики и аналитические лаборатории, ответственность которых за точность анализов очень высока. Их данные используются в судебно-медицинских экспертизах. Я не исключал, что Наталию попросили периодически докладывать кому надо и обо мне. Полной уверенности в этом у меня не было, так как моими делами, кроме научных, она не интересовалась.

С начала работы в Боровске я решил сконцентрировать внимание лишь на научных исследованиях, планируя темы на 4–5 лет. Применение радиоактивных изотопов и излучений в новом институте не практиковалось и не предусматривалось. В качестве объектов для исследований следовало выбирать лишь сельскохозяйственных животных. Но геронтолог может изучать проблемы старения в любых условиях. Я выбрал объектами исследований кур и кроликов и решил изучать старение клеток, а не организмов. Для этого очень подходили