Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

давно уже следовало собрать немного золота, прежде чем Мартин Алонсо переправит все найденное в трюм «Пинты». Утром с северо-востока задул пассат, который индейские проводники совершенно верно определили как попутный на Бабеке, но, когда «Санта-Мария» легла на левый галс, держа курс на восток, Адмирал увидел землю по правому борту. Это был очень большой остров, который, как он уже слышал от индейцев, назывался Бохио. Мы же называем его Гаити – остров, вид которого приветствовался испанцами и одновременно ставший глубоким разочарованием для проводников Гуанахани и Гибара. Считая себя успешно избежавшими смерти и не съеденными кровожадными жителями Баракоа, они теперь пытались привлечь внимание Адмирала к Большому Инагуа, населенному их соплеменниками. Называя Гаити «бохао», то есть «домом», они таким образом сохраняли традицию считать этот остров своей родиной, хотя и были свято уверены, что сюда давно переселились злобные карибы, жаждущие мяса тайное.

Колумб быстро поменял свои планы (что было для него нехарактерно) и решил использовать попутный ветер для курса на Гаити, вместо того чтобы идти на Инагуа. Взяв направление на зюйд-ост-ост, чтобы немного отклониться от наветренного курса (он заметил суточное изменение пассата с норд-оста на зюйд-ост), Адмирал прошел Наветренный пролив и с наступлением темноты встал в устье большой гавани, «похожей на Кадисский залив». Ночью проходило всенощное бдение в честь праздника святого Николая. В его честь Колумб назвал эту гавань Порт-Сент-Николас, которая так и называется до сих пор. Примечательно, что это первое из географических наименований Нового Света, придуманных Колумбом, которое никогда исторически не менялось.

Покидая Кубу и пересекая Наветренный пролив, Колумб, должно быть, не раз задавался вопросом, каким образом на своем неуклюжем кастильском и с такими скудными доказательствами сможет убедить монархов, что это прекрасное побережье, вдоль которого он плыл в течение пяти недель, действительно принадлежит полусказочному Катаю. Он не встретил ни великого хана, ни властителей, ни мандаринов в шелковой парче. Ему попадались лишь голые (в лучшем случае – в хлопковых обмотках) дикари; вместо высоких китайских джонок здесь изобиловали примитивные каноэ; не изобильные города с тысячью мостов, а деревни с хижинами, крытыми пальмовой соломой, встречались ему по дороге; тут не нашлось ни крупинки золота или другого драгоценного металла, зато было полно артефактов из дерева, костей и ракушек; в этих местах не нашлось никаких продаваемых пряностей, кроме плохих заменителей корицы и перца; вместо новых чудовищ, неизвестных ранее человечеству, или чудес растительного царства в его запасе находились несколько странных орехов и морской окунь в маринаде… Мы, осознающие грандиозную пользу путешествия Колумба, вряд ли можем себе представить колоссальное разочарование Адмирала, после того как прошли первое удивление и восторг Сан-Сальвадора. Если бы не Гаити, где действительно было обнаружено золото, это путешествие, несомненно, было бы списано монархами со счетов как любопытное приключение и дорогостоящий провал. Очевидно, именно также считали и Пинсоны, и большинство попутчиков Колумба 5 декабря 1492 года. Но вера Адмирала в то, что Бог послал его вперед ради восславления Христа и на благо человечества, заставляла видеть и светлую сторону вещей. В довольно крупной записи в «Журнале», сделанной во время задержки в Баракоа, он отметил, что даже если бы не нашел западный путь в Азию, то все равно приоткрыл завесу над новым миром возможностей:

«Я не пишу, насколько велика будет польза, которую можно извлечь отсюда. Одно несомненно, Ваши Высочества, – там, где есть такие земли, должны быть и бесчисленные прибыльные вещи. Но я не задерживался ни в одной гавани, потому что стремился увидеть как можно больше стран, чтобы рассказать о них Вашим Высочествам. Я не знал языка: люди этих земель не понимали меня, и ни я, ни кто-либо другой на борту не понимали их. И своих индейцев на борту я тоже часто понимал неправильно, принимая одно за противоположное. Я не очень им доверяю, потому что они много раз пытались сбежать. Но теперь я молю Господа нашего, чтобы увидеть максимум того, что смогу совершить. Мало-помалу я приду к пониманию и знанию и заставлю людей из моей семьи выучить этот язык, потому как вижу, пока у всех язык единый. А потом станет известна польза и будет предпринята попытка сделать всех этих людей христианами, ибо будет это легко, поскольку нет у них ни религии, ни идолов.

И Ваши Высочества прикажут построить в этих краях город и крепость, а эти страны обратить в свою веру. И подтверждаю я Вашим Высочествам, что, как мне кажется, никогда не могло быть под солнцем [земель], превосходящих по плодородию, мягкости холода и жары, изобилию хорошей и чистой воды; и реки здесь не похожи на гвинейские, которые все чумные. Ибо, хвала нашему Господу, до настоящего времени среди всего моего народа ни у кого даже не болела голова, никто не ложился в постель из-за болезни, кроме одного старика с болью в животе, которой он страдал всю свою жизнь, да и тот через два дня стал совсем здоров. Итак, да будет угодно Богу, чтобы Ваши Высочества послали сюда… ученых мужей, которые установят истину всего… И я говорю, что Ваши Высочества не должны соглашаться с тем, чтобы какой-либо иноземец занимался торговлей или ступал сюда, кроме христиан-католиков, поскольку конец и начало всего предприятия должны быть направлены на укрепление и славу христианства, и никто, не являющийся добрым христианином, не должен приезжать в эти края».

Таким образом, не пробыв и семи недель в Новом Свете, Колумб в общих чертах обрисовал колониальную политику Испании, которая оставила свой неизгладимый отпечаток в Америке, предсказал «бесчисленные выгоды», которые там найдут европейцы, и предположил широкое распространение христианства в Новом Свете, которое стало возможным благодаря его открытию.

Глава 20

Ла-Исла-Эспаньола (6.12–24.12.1492)

Прибыв «в новый мир под новым светом», он внимательно наблюдал за земным рельефом, видами растительных форм, повадками животных, распределением тепла и холода и за изменениями земного магнетизма. Стремясь познакомиться с индийскими бакалейными товарами, уже прославленными арабскими и еврейскими врачами, Рубруком[182] и итальянскими путешественниками, он скрупулезно отмечал корни, плоды и листья растений.

Фон Гумбольдт. «Космос». Ч. II, 320

Ночью 5 декабря, когда «Нинья» удобно стояла на якоре в Порт-Сент-Николас, а на окружающих холмах горели огни индейских костров, «Санта-Мария» шла на парусах под дующим с берега бризом на норд-норд-ост, чтобы уже на следующее утро занять хорошую позицию для выхода с попутным ветром к первой гаитянской гавани.

На рассвете Колумб взял несколько пеленгов, причем настолько точно,