Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

обыск в квартире с изъятием бумаг, а затем их изучение. Уверенности в том, что они смогут при этом найти что-либо политически криминальное, не было. Осторожность Медведевых была им известна. Андропову уже звонил по этому делу Мстислав Ростропович, с которым я был знаком. Между тем кампания в мою защиту приобретала международный характер. Само по себе столь непосредственное участие Петровского в этом деле не могло быть его собственной инициативой. То, что весь предварительный материал готовился в КГБ, не вызывало сомнений. Поначалу там не спешили. Дело ускорилось после конфискации рукописи о международном сотрудничестве ученых. По характеру этой работы, основанной на фактическом материале, было очевидно, что она готовилась не для публикации в СССР. Но и КГБ не имел полномочий на меры политического характера без санкции Секретариата ЦК КПСС или Политбюро. По общим особенностям событий, как происшедших, так и последующих, мы с Роем пришли к выводу, что относительно меня существовало решение Политбюро, очевидно, по докладу из КГБ. Главную роль в Политбюро в этом деле мог играть М. А. Суслов. Брежнев плохо разбирался в идеологических проблемах. Политбюро в подобных случаях не вдается в медицинские или юридические тонкости. Оно просто могло обязать КГБ или Министерство здравоохранения изолировать Ж. А. Медведева и лишить его доступа к иностранным издательствам. Технические детали должны были разработать сотрудники либо КГБ, либо Минздрава СССР. Кагэбэшники понимали сложность судебного разбирательства по книге, которая только что написана, никому пока не известна, не распространялась и не издавалась. Такое судебное дело могло лишь привлечь к ней повышенное внимание и привести к ее широкому распространению. Поэтому КГБ возложил изоляцию Медведева на Министерство здравоохранения. Так было проще и быстрее. Петровский понял, что фальшивый диагноз трудно обеспечить в обычной больнице и задачу нужно все-таки решать совместно с КГБ через судебную психиатрию. Но это требовало времени. В сложившейся ситуации надежда возлагалась на того же Лифшица. (Ему, как я узнал позже, обещали звание заслуженного врача РСФСР.) Лифшицу следовало держать меня в больнице под разными предлогами как можно дольше. Он не нес за это никакой юридической ответственности. До 1961 года произвол психиатров можно было обжаловать в судебном порядке. Однако при подготовке нового кодекса законов статьи о судебной ответственности психиатров были исключены. Их действия теперь можно было обжаловать или оспаривать лишь в восходящем административном порядке, сначала в облздраве, затем в Министерстве здравоохранения РСФСР, а затем в Минздраве СССР.

Дело, таким образом, затягивалось на неопределенный срок. Его организаторы предполагали, что поток протестов начнет уменьшаться. Но этого не произошло. 6 июня ко мне на свидание приехал на машине мой друг писатель В. Д. Дудинцев с женой. Юрист по образованию, он сразу зафиксировал множество нарушений. Лифшица в больнице не было, он смог поговорить только с Бондаревой.

Труднее всего оказалось положение Риты. Именно в эти дни в Калинине (Твери) умирала от рака ее мама. Отец, брат, сестра и другие родственники ждали нас там. О моих проблемах в Калуге они не знали, Рита им не говорила, иностранных радиоголосов они не слушали. В Калинин Рита приехала уже на похороны и сразу после поминок ночным поездом вернулась в Москву, а затем в Обнинск и Калугу. В комнате свиданий больницы она увидела меня в той же полосатой пижаме беседующим с Александром Твардовским и писателем Владимиром Тендряковым. Возле стеклянных дверей комнаты свиданий толпились пациенты больницы. Всем хотелось увидеть знаменитого и любимого поэта, которого они знали лишь по портретам.

Глава 13

Калужская психиатрическая больница

В течение первой недели в Калужской областной психиатрической больнице я старался как можно больше узнать об этом учреждении и его пациентах. Почти тридцать лет гонений на генетику привели к серьезному отставанию советской психиатрии от мирового уровня этой науки. Психические заболевания объясняли у нас лишь условиями жизни, а не наследственностью. Это было неизбежным последствием практически ликвидации в СССР медицинской генетики и генетики человека. Психические болезни рассматривались в основном как социальные. Пересмотр таких воззрений, начавшийся лишь в 1965 году, шел медленно. Советский Союз только в 1968 году был принят в Международную ассоциацию психиатрии, очередной конгресс которой ожидался в 1971 году в Мексике.

Поскольку мозг является наиболее сложным и комплексным органом, формирование которого продолжается у человека в течение многих лет и после рождения, то те или иные аномалии в его развитии, очень часто малозаметные и локальные, возникают значительно чаще, чем в других органах. При старении организма неизбежные возрастные изменения тканей и клеток мозга часто проявляются в виде психических расстройств различного типа. Согласно международной статистике, около 1 % детей рождаются с психическими аномалиями, среди которых наиболее распространенными являются аутизм, генетическая природа которого неясна до сих пор, и синдром Дауна, который является результатом хромосомной аномалии в женской яйцеклетке. Синдром Дауна встречается у 0,3 % новорожденных от 18–20-летних матерей, у 1 % от 30-летних и у 3–4 % от женщин, достигших 40-летнего возраста и накопивших в своих яйцеклетках больше генетических изменений. С другой стороны, число психических заболеваний увеличивается и при старении как прямой результат возрастных изменений клеток мозга. Доминирующими болезнями стариков являются старческая деменция (слабоумие, потеря памяти), болезнь Паркинсона и болезнь Альцгеймера. Шизофрения, существующая в очень широком диапазоне различных проявлений, также относится к числу наследуемых болезней. К психическим заболеваниям относятся и наркомания и алкоголизм.

В крестьянской России психиатрических больниц почти не было. Умственно отсталые дети жили в семьях, беспомощные взрослые и старики часто жили в богадельнях при церквях и монастырях. Развитие городов в Европе и в России привело к необходимости создания специализированных психиатрических больниц. В России, а затем в СССР груз психических заболеваний значительно возрос после трех войн в период 1914–1945 годов, а также в результате террора и голода 1921–1922, 1932–1933 и 1946–1947 годов. Церкви и монастыри, принимавшие на себя значительную долю забот о психически больных, слепых и глухих, были в основном ликвидированы. Забота о них перешла в систему здравоохранения. К 1970 году существовало около ста крупных областных психиатрических больниц и множество психдиспансеров. Как правило, эти больницы располагались в 20–30 км от города на большой огороженной территории. Калужская областная психиатрическая больница, расположенная недалеко от села Бушмановка, видимо, мало отличалась от других подобных больниц. В детском корпусе преобладали дети младшего школьного возраста с синдромом Дауна (до 7–8 лет они оставались в семьях) и некоторыми другими синдромами (аутизм старались лечить в диспансерах), и они содержались в больнице до конца своей жизни, завершавшейся к 15–20