Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

Маленький гроб покоился на блестящих хромом полозьях вбетонной коробке могилы. Могила уже обложена нестерпимо зеленым травянымковриком на торфяной подкладке. От яркой праздничной зелени у Луиса заломилоглаза. В изголовье стояли несколько корзин с цветами. Взгляд Луиса скользнулдальше, за плечо распорядителя. Кладбище занимало склон невысокого холма:могилы, склепы. Вон сурово высится один такой в романском стиле. На немначертано одно лишь короткое имя ФИПС. А за округлой кровлей склепа виднеетсячто-то желтое. Что бы это могло быть? Даже когда распорядитель произнес:«Склоним головы в молчаливой молитве», Луиса все равно больше занимало тонеизвестное, желтое, за романским склепом. Поразмыслив несколько минут, понял:это ж небольшой грузовичок с подъемным краном. Сейчас он укрылся от глазскорбящих у подножия холма. А закончатся похороны, сядет за баранку Веуикий иУжасный, затопчет окурок своим сапожищем, сунет его в одну из бетонных коробок,нагруженных в кузов (бросать окурки на землю строго запрещалось — могильщикатут же увольняли: нехороший это знак, и без того слишком много «клиентов»кладбища умерли от рака легких), лихо подрулит к свежей могиле, опуститбетонную крышку и навсегда разлучит Гейджа с солнцем… во всяком случае, доСудного Дня и Воскрешения.

ВОСКРЕШЕНИЕ… ВОТ ИМЕННО…

ЗАБЫТЬ ЭТО СЛОВО, И ПОСКОРЕЕ!

— Аминь! — воскликнул распорядитель, и Луис, взяв Рейчел подруку, отвел ее в сторону. Жена хотела что-то возразить и остаться у могилыподольше, но Луис не дрогнул. У выстроившихся рядком машин стоял помощникраспорядителя и принимал от отъезжавших зонты — собственность похоронного бюро,что скромно обозначено на самих зонтах — и ставил в гнезда обыкновеннойпирамидки, что обычно красуется в прихожих, а сейчас здесь на раскисшемкладбище выглядела чудовищно неуместно. Правой рукой Луис поддерживал жену,левой — держал дочкину ладошку в белой перчатке. Сегодня Элли надела то жеплатье, что и на похороны Нормы Крандал.

Не успел Луис посадить своих дам в машину, как подошел Джад.Похоже, и ему несладко после вчерашнего.

— Держитесь, Луис?

Тот кивнул.

Джад наклонился, заглянул в машину.

— А как вы, Рейчел?

— Спасибо, Джад, все в порядке.

Он ласково погладил ее по плечу, взглянул на Элли.

— Ну, а как ты, маленькая?

— Отлично. — И Элли изобразила чудовищную, прямо-таки акульюулыбку, чтобы Джад убедился: все у нее и впрямь отлично.

— А что это у тебя за фото?

Луису подумалось: дочь прижмет фотографию к груди, непокажет, но девочка, поборов застенчивость, протянула ее Джаду. Старик взялпортрет большими, неуклюжими, узловатыми пальцами, которым, казалось, привычнееуправлять машинными рычагами или сцеплять железнодорожные вагоны. Однако именноэти пальцы вытащили пчелиное ??ало из шеи Гейджа, причем как! Виртуозно, какзаправский волшебник или… хирург.

— Очень хороший портрет. Вон и тебя там видно, везешь его насанках. Любил он, наверное, кататься, верно, Элли?

Девочка кивнула и заплакала.

Рейчел хотела было вмешаться, но Луис стиснул ее руку:ПОМОЛЧИ!

— Я его часто катала, — сквозь слезы проговорила Элли. — Аон все смеялся. А дома нас мама ждет, какао нам сварит, говорит: «Снимайтескорее сапоги», а Гейдж повторяет, кричит: «Поги! Поги!», да так громко, чтоуши лопаются. Помнишь, мам?

Рейчел кивнула.

— Хорошее было времечко, — произнес Джад и протянул Эллифотографию. — Пусть его и нет рядом, главное, чтоб ты о нем всегда помнила.

— Я… буду… всегда-всегда… — Элли вытерла слезы. — Ведь я,мистер Крандал, любила Гейджа.

— Знаю, милая. — Старик наклонился, поцеловал девочку,выпрямился, кинул на Луиса и Рейчел холодный, неодобрительный взгляд. Рейчелопешила, не понимая перемены. Но Луис понял все прекрасно. ЧТО Ж ВЫ ДОЧЕРИ НЕПОМОЖЕТЕ, — укорял их взгляд Джада. У ВАС УМЕР СЫН, НО ДОЧЬ-ТО ЖИВА. ЧТО ЖЕ ВЫЕЙ НЕ ПОМОЖЕТЕ?

Луис отвернулся. А чем ей сейчас помочь? Она сама должнаизбыть свое горе. А его мысли целиком заняты сыном.

К вечеру туч нагнало еще больше, с запада подул сильныйветер. Луис надел легкую куртку, снял с крюка на стене ключи от машины.

— Ты далеко, Лу? — спросила Рейчел почти равнодушно. Послеужина она снова плакала, тихо, но, казалось, слез не унять. Луис заставил еепринять снотворное. Сейчас она сидела, разгадывая кроссворд в газете. За стенойЭлли молча смотрела по телевизору «Домик в прерии», а на коленях у нее лежалафотография Гейджа.

— Может, съезжу пиццей перекусить.

— Ты что, за ужином не наелся?

— Тогда вроде и есть не хотелось, — сказал правду Луис, азатем покривил душой. — А сейчас что-то аппетит разыгрался.

С трех дня и до шести вечера у них в доме справляли поминки.Точнее, пировали поминки. Стив Мастертон и его жена привезли лапшевник с котлетами.Чарлтон явилась с полуфабрикатами для быстрого приготовления. «Не беда, еслисразу не съедим. Готовить легко. Чуть подогрел — и на стол». Супруги Данникеры— они жили за поворотом — привезли буженины. Гольдманы, хотя и не обмолвились сЛуисом ни словом и даже близко не подошли, подали к столу мясное ассорти инесколько видов сыра. С сыром явился и Джад, принес «голову» своего любимого,Мисси Дандридж — лимонный пирог. Шурендра Харду привез яблок. За поминальнойтрапезой все религиозные различия отступали.

И все же это было, хотя и тихое, но поминальное пиршество.Разве что выпивки меньше, чем при обычном застолье. После нескольких бутылокпива (к которому вчера Луис поклялся больше не прикасаться, однако сегодняшнийсерый, промозглый и холодный день отодвинул вчерашние клятвы далеко-далеко), онвдруг захотел попотчевать компанию занятными анекдотами, так сказать, к случаю:дядя Карл некогда рассказывал, что на Сицилии незамужние женщины норовилиотрезать клочок покойницкого савана и на ночь сунуть под подушку — этоприносило удачу в любви. А в Ирландии на похоронах справлялись и помолвки идаже свадьбы (к счастью, не взаправдашние), а покойнику связывали ступни ног —чтобы призрак его не разгуливал. Дядя Карл говорил еще, что бирки с номерами иименами начали привязывать к большому пальцу ноги покойника в моргах Нью-Йорка,а поскольку почти все могильщики, владельцы похоронных бюро и моргов —ирландцы, то не отголосок ли это стародавнего суеверия? Но, оглядев лицасидевших за столом, рассудил, что его поймут неверно.

Рейчел сорвалась только лишь раз, к ней тут же подсела сутешениями мать. Рейчел уткнулась ей в плечо и горько, навзрыд расплакалась. СЛуисом у нее так не получилось. Может, она считала и себя, и его повинными всмерти сына, может, не находила поддержки у мужа, погруженного в фантазии,грезящего наяву. А вот у Доры Гольдман такую поддержку она нашла, та тожевсплакнула. Сзади подошел Ирвин Гольдман, положил руку на плечо Рейчел, счувством превосходства — от которого в пору блевать! — взглянул на Луиса,сидевшего напротив.