Том 2. Кошачье кладбище - Стивен Кинг

— Что-то я тебя не понимаю, — Рейчел остолбенело воззриласьна мужа.

Четверть десятого. Элли уже легла спать. Рейчел приняла ещеодну таблетку снотворного. Прибрала в доме после поминального ужина (жуткоеназвание, как и «прощальная церемония», но иначе вечерние посиделки с соседямии друзьями и не назовешь), спокойная, даже отрешенная, вроде и не обратилавнимания, как приехал Луис… Однако услышала и поняла, о чем он говорил.

— Да, поезжай в Чикаго вместе со своими стариками, —терпеливо повторил Луис. — Они улетают завтра. Созвонись с ними, потом — с«Дельтой», может, на тот же рейс билеты еще есть.

— Луис, ты в своем уме? Сначала подрался с отцом, а теперь…

Луис сам удивился, как гладко и логично он объяснял жене.Совсем на него непохоже. Его охватил азарт. Точно он на футбольном поле, принялмяч, сделал рывок, обвел одного, другого и — гол! Луис никогда не отличалсяизобретательностью во лжи и не готовил заранее убедительные слова, но сейчаснанизывал, точно бусины, лжинку за лжинкой, недоговоренность за недоговоренностью,оправдание за оправданием.

— Из-за того, что подрался, и хочу, чтобы ты с Элли с нимипоехала. Наша вражда — как зияющая рана. Давно пора ее зашить и вылечить. Язнал… чувствовал… еще там, в ритуальном зале. Ведь я еще там хотел помириться,а вот на тебе — подрались.

— Ехать… сейчас… По-моему, Луис, неудачно ты это придумал.Нам лучше быть вместе с тобой, а тебе — с нами. — С тревогой и сомнениемпосмотрела она на мужа. — По крайней мере, мне хотелось бы верить, что тебе снами лучше. Да и не в состоянии мы сейчас…

— …оставаться здесь, — подхватил Луис, его начинало трясти —не лихорадка ли? — Я рад, что нужен вам, и, конечно, мне с тобой и Элли лучшевсего. Но сейчас оставаться тебе здесь, дорогая, просто нельзя — на всем беломсвете страшнее места не найти. Куда ни шагни, ни брось взгляд — всюду Гейдж, вкаждой комнате, за каждым углом. И тебе, и мне тяжело. Но еще тяжелее Элли.

В глазах у жены мелькнула боль, похоже, Луис задел нужнуюструнку. Вот и одержал легкую победу, стыдливо подумал он. Правда, во всехучебниках психологии говорилось, что после кончины близкого хочется сразубежать прочь из дома смерти. Но поддаваться этому побуждению нельзя, ибобегство принесет лишь сомнительную и краткую победу гордыне, не желающейпримиряться с действительностью. Мудрые книги советуют не покидать домашнегоочага, бороться с горем, так сказать, на своей территории, пока оно неотступит, не растворится в воспоминаниях. Но Луис не находил решимостипроводить над домашними задуманный опыт. Их надо отослать, хотя бы ненадолго.

— Понимаю, — кивнула Рейчел. — Очень тяжело… Повсюдунаходишь следы… Пока ты ездил в Бангор, я отодвинула диван, думаю, займусьуборкой — отвлекусь. А под диваном нашла штук пять машинок… словно ждут, когдаон снова будет ими играть. — Голос у нее дрогнул, по щекам покатились слезы. —Тогда я и приняла вторую таблетку, чтоб хоть не реветь белугой… Как в плохомспектакле… Обними меня, Лу, обними!

Муж крепко прижал ее к груди, чувствуя себя последнимпредателем. Ведь даже в эту минуту он думал, что слезы жены тоже кстати, и этоможно обратить на пользу.

ВОТ ТАКОЙ ОН СЛАВНЫЙ МАЛЫЙ! РАЗ-ДВА, ГОРЕ — НЕ БЕДА!

— Долго ли еще мучиться? И будет ли вообще конец мученьям? —вопрошала сквозь слезы Рейчел. — Будь он сейчас с нами, клянусь, я бы глаз снего не спускала, волосок бы у него с головы не упал. И что мне… что нам тогдакакой-то водитель, превысивший скорость! А сейчас… больно, я и не думала, чтобывает так больно. И все накатывает снова и снова. Даже во сне покоя нет: мневсе время снится одно и то же, одно и то же! Вот он бежит, бежит, выбегает надорогу, а я зову его, зову…

— Тише, Рейчел, тише. Успокойся, — прошептал Луис.

Она подняла опухшее от слез лицо, взглянула на мужа.

— И не то чтобы он не слушался. Он ведь думал, что мы с нимиграем… И тут, надо ж, грузовик вывернулся… пока я ревела сегодня, позвонилаМисси Дандридж, говорит, в газете прочитала, что водитель пытался на себя рукиналожить.

— Что-что?

— Пытался повеситься у себя в гараже. В газете пишут, что онпотрясен бедой и подавлен.

— Жаль, что попытка не удалась, — злобно бросил Луис,собственный голос долетел будто издалека, по телу пробежала дрожь.

В МЕСТЕ ТОМ СОКРЫТЫ ТЕМНЫЕ СИЛЫ… И ТЕПЕРЬ НИКАК СНОВАРАЗВОРАЧИВАЮТСЯ…

У меня сын умер, а убийцу под грошовый залог до судавыпустили, и он, видите ли, потрясен и подавлен. А судья, глядишь, лишит еговодительских прав месяца на три да оштрафует чуток — вот и наказание.

— Мисси говорит, от него ушла жена и детей забрала, —блеклым голосом продолжала Рейчел. — Это уже не из газеты, это ей из вторых, ато и третьих рук стало известно. Водитель не был ни пьян, ни одурманеннаркотиками. Скорость раньше никогда не превышал. Но, говорит, когда въехал вЛадлоу, захотелось вдруг на газ нажать. Сам не может объяснить почему.

ЗАХОТЕЛОСЬ ВДРУГ НА ГАЗ НАЖАТЬ. ЗДЕСЬ СОКРЫТЫ ТЕМНЫЕ СИЛЫ…

Луис остервенело отбросил эту мысль. Бережно взял жену подлокоть.

— Позвони своим старикам. Прямо сейчас и позвони. Незачемвам с Элли здесь еще целый день мучиться. Незачем.

— Мы только с тобой… Луис, я хочу, чтоб мы все вместе… намнельзя разлучаться.

— Дня через три-четыре я к вам приеду.

Если все пойдет, как задумано, Рейчел и Элли сами вернутсячерез двое суток.

— Найду себе замену на время. Сейчас у нас в лазарете работыприбавилось, да и каникулы на носу. Не хочу на Шурендру все наваливать. Задомом Джад присмотрит, электричество я отключу, а все, что в холодильникеостанется, перетащу к Дандриджам. Пусть в морозилке до нашего возвращенияподержат.

— А как Элли быть со школой?

— К черту школу. Все равно через три недели каникулы.Учителя поймут, как-никак такое не часто случается. Отпустят Элли, всеобразуется…

— Луис!

Он сразу осекся.

— Что, дорогая?

— Ты что-то скрываешь.

— Скрываю? — И честно, открыто взглянул жене в глаза. — Непонимаю, о чем ты?

— Не понимаешь?

— Нет. Не понимаю.

— Ну, что ж, будь по-твоему. Позвоню прямо сейчас, раз тебетак хочется.

— Хочется, — повторил он, и слова острыми иглами впились вмозг.

— Может, оно и лучше будет… для Элли. — Она посмотрела намужа. Глаза у нее покраснели и потускнели, очевидно, из-за снотворного, — тебя,Луис, похоже, лихорадит. Ох, не свалился бы ты.