Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

есть «замужние женщины носили хлопчатобумажные платья, девицы ходили голыми». Кроме того, здешние туземцы содержали домашних собак, не умеющих лаять. Здесь же Адмиралу повстречался мужчина с большим золотым украшением в носу. Колумбу очень хотелось заполучить эту вещицу, поскольку, заметив на ней какие-то буквы, он начал подозревать, что это надпись с японской или китайской монеты. К сожалению, индеец ни за что не желал расставаться со своим сокровищем добровольно, а щепетильность Колумба не позволяла взять ее силой. Флора Фернандины вызвала у Адмирала отдельный энтузиазм, по крайней мере, он заверял государей, что это «лучшая и наиболее плодородная, умеренная, ровная и хорошая земля, которая только есть в мире». Бедный Лонг-Айленд! Еще никто не хвалил тебя так с 1492 года! Большинство твоих гостей нашего времени всегда было радо побыстрее покинуть эти мелкие гавани, скудную почву, бедные пастбища и низкорослые кустарники…

КУРС ФЛОТА КОЛУМБА ЧЕРЕЗ БАГАМЫ

«Пополнив запасы воды, – пишет Колумб, – я вернулся на корабль, поднял паруса и пошел на северо-запад вдоль всего побережья». Другими словами, он обогнул Эолийские известняковые скалы мыса Санта-Марии и отплыл достаточно далеко, чтобы увидеть, как побережье Лонг-Айленда уходит на юго-запад. Ветер сменился на норд-вест, и некомпетентные или неправильно понятые индейские проводники теперь настаивали на том, что кратчайший путь к Саомете лежит в противоположном направлении, что в общем-то было верно. Итак, с наступлением темноты флот сделал разворот и всю ту ночь, гнетущую и дождливую, лавировал между остом, ост-зюйд-остом и зюйд-остом, чтобы держаться подальше от суши. «Ветер, хоть и слабый, не позволял мне приблизиться к берегу настолько, чтобы встать на якорь… И все эти дни, с тех пор как я был в Индии, так или иначе шел дождь», – пишет Адмирал. Последнее маленькое предложение важно по двум пунктам. В первый раз после высадки на берег он использует слово «Индия» для обозначения Багамских островов, а также в «Журнале» появляется некий вид метеорологического отчета о Новом Свете: наступил сезон дождей.

Рассвет 18 октября застал флот у «юго-восточного мыса острова, где я надеюсь бросить якорь, пока погода не позволит увидеть другие острова, к которым нужно идти». Под юго-восточным мысом Адмирал, по-видимому, подразумевал южную треть Лонг-Айленда от Стрейкен-Кейс и далее. «После того как прояснилось, я пошел по ветру, обогнул остров так далеко, насколько это было возможно, и встал на якорь. Идти дальше в такую погоду было невозможно, но я не стал сходить на берег». Эта якорная стоянка, должно быть, находилась недалеко от Розес.

Наконец на рассвете 19-го около 5 часов Колумб приказал сниматься с якорей и направил флот на поиски Саомете широким веером. «Пинта» пошла на ост-зюйд-ост, «Нинья» – на зюйд-зюйд-ост, а «Санта-Мария» между ними зюйд-остом. «Крайним» каравеллам было приказано следовать своими курсами до полудня, а затем, если земля не будет обнаружена раньше, сходиться к флагману. С севера подул свежий ветер. Примерно в 8 утра «Пинта», пройдя 14 или 15 миль от якорной стоянки на Лонг-Айленде, увидела Голубые холмы Крукед-Айленда (их высота около 200 футов), ориентированные примерно на ост-ост-зюйд на расстоянии 20 миль. В это время «Санта-Мария» находилась примерно в 5 милях с подветренной стороны, а «Нинья» – на еще большем расстоянии, но у Колумба была своя система сигнализации выстрелами, так что корабли могли «общаться». Каравеллы взяли курс на Саомете. Новый остров Колумб назвал Изабеллой в честь своей королевы-покровительницы. Перед полуднем флот сошелся у островка, который теперь называется Бёрд-Рок – Птичья скала.

Теперь на нем стоит высокий и мощный маяк, направляющий суда через пролив Крукед-Айленда.

Сейчас этот пролив – один из самых нагруженных морских путей в мире. По нему проходят суда из североатлантических портов Соединенных Штатов к Восточной Кубе, Южной Эспаньоле, Ямайке и части материка от Коста-Рики до Венесуэлы. Когда мы на «Мэри Отис» в ночь с 10 на 11 июня 1940 года шли по проливу под молниеподобными вспышками Бёрд-Рок-Лайт (Колумбу в этом отношении было проще), ходовые огни пароходов держали нашу вахту начеку, но мы разделяли одну радость с людьми 1492 года. Флот Адмирала в ту ночь уже находился недалеко от берега, и «от земли исходил прекрасный и сладкий аромат цветов или деревьев, делая это место самым лучшим в мире».

«Санта-Мария» и «Пинта» задержались у Бёрд-Рок ровно настолько, чтобы «Нинья» смогла их догнать. К счастью, дул попутный норд, так что уже достаточно скоро собранный флот направился вдоль изгиба островов Крукед и Форчун, на расстояние около 18 миль к южной оконечности последнего, которая показалась Колумбу настолько исключительно красивой, что он назвал ее Cabo Hermoso[175]. «Он действительно красив, – писал Адмирал. – Круглый по форме, низменный по рельефу, без отмелей у берега… Здесь я и встал на якорь этой ночью в пятницу до утра». Даже в наши дни это место рекомендуют как превосходную якорную стоянку из-за отличного удерживающего грунта – удивительно, как часто Колумб находил лучшие места. Но сегодня никто не назвал бы этот край острова Эрмосо. Невысокие утесы из темного выветренного эолийского известняка, несколько небольших песчаных пляжей и плоскогорье, покрытое низкорослыми деревьями и кустами, весьма далеки от понятия «красота». Холм на Форчун – Айленд, который «украшает все остальное, хотя его нельзя назвать горой», должно быть, в 1492 году действительно был покрыт красивыми тропическими лиственными деревьями, если был способен вызвать такое восхищение Адмирала. Форчун-Айленд «самое прекрасное, что я когда-либо видел, и я никак не могу утомить свои глаза, глядя на такую прекрасную зелень, так сильно отличающуюся от нашей. Я думаю, что здесь множество самых разных растений, которые будут дорого стоить в Испании, как красители и снадобья из пряностей; но я их не узнаю, что меня очень огорчает». Колумб часто сожалел, что не взял в это путешествие ботаника, а не бесполезного переводчика с иврита, однако его догадка насчет красильного дерева оказалась верной: за груз бревен с багамского острова Эльютера в 1641 году был куплен дом и участок во дворе Гарвардского колледжа.

Со своей якорной стоянки у южного мыса (который не получил отдельного названия, хотя и был отмечен как отделенный от Крукед-Айленд) Колумб заглянул в большой защищенный пролив, ныне известный как лагуна Аклинс, но не смог найти места для входа ввиду мелководности. Итак, на рассвете в субботу, 20 октября, флот поднял паруса и направился к якорной стоянке (все еще рекомендуемой в официальных инструкциях) у пролива между островами Крукед и Форчун. Здесь Колумб надеялся войти в лагуну Аклинс, где,