Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

же зеленых и покрытых листвой, как в Кастилии в апреле и мае». Более поздние посетители Гуанахани и других Багамских островов находят колумбовские описания экстравагантными и склонны обвинять его в примитивном желании произвести впечатление на монархов.

После долгого и опасного путешествия любая земля кажется морякам привлекательной, а каждая женщина – прекрасной, но описание Колумбом Багамских островов для 1492 года сложно назвать экстравагантным. В то время они были очень плодородны, покрыты густой порослью тропических лиственных пород, которые индейцы лишь слегка расчистили для разбивки садов. В конце восемнадцатого века английские колонисты (многие из них были беженцами-лоялистами[167] из Соединенных Штатов) вырубили большую часть леса, чтобы выращивать хлопок. Это истощило почву, а Багамы нередко страдали от ураганов. Когда хлопководство перестало приносить прибыль, поля забросили, и в наше время те части островов, которые местные жители не используют под картофельные грядки и пастбища, покрыты зарослями кустарника и развалинами старых плантационных построек. Большие деревья для изготовления каноэ, описанные Колумбом, больше не существуют. Недалеко от внутренней лагуны Сан-Сальвадора нам показали сохранившуюся рощу первобытного леса, которая за пышность и красоту заслужила восхищение Адмирала. Сейчас в ней обитает множество тропических дятлов, у которых, должно быть, когда-то был более широкий лесной ареал. Скелетные останки других птиц, которые могли жить только среди густой листвы, до сих пор обнаруживаются натуралистами.

Весь день в субботу, 13 октября, каравеллы стояли на якоре в Лонг-Бее, а вокруг них сновало множество каноэ. Испанцы, в свою очередь, брали отпуск на берег, заходили в хижины туземцев, в которых вели небольшой «частный бизнес», торгуя диковинками, чем любят заниматься все моряки, и, несомненно, убедились, что девушки Гуанахани не отличаются от других, ранее им знакомых. Между тем стремящийся к «усовершенствованиям» Колумб нашел «каменоломню естественной формы, очень подходящую для церковных зданий или других общественных целей». Прошло три столетия, прежде чем кто-либо додумался построить в Сан-Сальвадоре церковь, и лишь тогда оказалось, что гораздо проще использовать для строительства прямоугольные блоки из мягкой коралловой породы.

Адмирал был занят тем, что собирал всю информацию, какую мог, с помощью знаков и жестов: в этой части «Индии» его переводчик с арабского был совершенно бесполезен. В субботу вечером Колумб принял решение, что пора, не теряя времени, спешить в Японию, но предварительно до конца исследовать Сан-Саль-вадор. В воскресенье утром шлюпки всех трех кораблей, возглавляемые Адмиралом, пошли на север вдоль подветренного побережья, «…чтобы увидеть другую, восточную сторону, узнать, что там находится, а также посмотреть деревни. Вскоре я увидел две или три, и все люди вышли на берег, что-то крича. Кто-то принес нам воды; другие – съестное. Когда они увидели, что мы не сходим на сушу, погрузились в море и приблизились к шлюпкам. Мы поняли, что они спрашивают, не пришли ли мы с Небес. И один старик забрался в шлюпку, а другие громкими голосами закричали всем остальным мужчинам и женщинам: „Идите и посмотрите на людей, которые спустились с Небес, принесите им еду и питье“. Многие пришли, и много женщин, у каждой что-то было, они благодарили Бога, бросались плашмя или воздевали руки к Небу, а затем кричали, чтобы мы сошли на берег. Но я испугался, увидев огромный скальный риф. А за ним находилась глубокая гавань, которая могла бы вместить все корабли христианского мира, но вход в нее был очень узким».

Теперь это место известно как Грэхэмс-Харбор. Залив образован рифами, которые окружают остров, сходясь к нему в виде перевернутой буквы V. Как правильно заметил Колумб, «здесь внутри есть несколько мелководных мест, а поверхность воды движется не сильнее, чем внутри колодца». Это всегда приятно удивляет моряков: именно в Грэхэмсе тихо и безопасно отстаивалась яхта Гленна Стюарта во время сильного северного ветра в январе 1930 года.

Шлюпки прошли две мили к востоку, где перед ними предстал скалистый полуостров, который, по словам Адмирала, «за два дня можно было бы легко превратить в остров», подходящий для крепости. Кстати, море действительно прорвало здесь узкий перешеек, который можно перейти вброд при низкой воде. Кто-то, вероятно англичане, реализовал идею Колумба насчет естественной крепости, поскольку в 1891 году доктор Кронау[168] нашел в этом месте железную пушку. Осмотрев гавань, шлюпки, пройдя около двадцати миль (туда и обратно), вернулись к своим заякоренным судам. Вскоре после полудня флот отплыл в Чипунгу.

Так закончились сорок восемь часов самого замечательного опыта, который, возможно, когда-либо испытывал моряк. Безусловно, другие открытия в этом районе носили более впечатляющий характер, нежели находка маленького плоского островка. Но именно там Океан впервые «разорвал цепи вещей», как предсказывал Сенека, и выдал тайну, ставящую в тупик европейцев, как только они начали интересоваться тем, что же лежит за краем западного горизонта. Гораздо более странные люди, чем кроткие тайное, и более экзотические растения, чем зелень Гуанахани, открывались португальцами и до Колумба. Но только «открытие» Африки, по сути, являлось лишь изучением уже знакомого континента, в то время как Сан-Сальвадор, появившийся на горизонте в конце тридцатитрехдневного плавания на запад, привнес полный разрыв с прошлым опытом. Каждое дерево и каждое растение, увиденные испанцами, оказались чужими, а туземцы – не только чужими, но и неожиданными. Они говорили на незнакомом языке и не походили ни на одну расу, о которой когда-либо упоминали самые образованные исследователи от Геродота до Марко Поло. Никогда больше простые смертные люди не смогут понадеяться испытать изумление, удивление и восторг тех октябрьских дней 1492 года, когда Новый Свет изящно уступил свою девственность кастильцам-завоевателям.

Глава 17

В поисках Японии (14–28.10.1492)

Опишу вам теперь диковинный дворец здешнего царя. Сказать по правде, дворец здесь большой и крыт чистым золотом так же точно, как у нас свинцом крыты дома и церкви. Стоит это дорого – и не счесть! Полы в покоях, а их тут много, покрыты также чистым золотом пальца два в толщину[169].

Из личной книги Колумба «Марко Поло»

Итак, можно ли было считать открытый Сан-Сальвадор частью Индии? Думаю, это был первый вопрос, который задавал себе Колумб, достигнув Гуанахани, как и по дороге домой. Но существовал еще и второй: а вдруг это был всего лишь остров в Атлантике, наподобие Антильи? Можно сказать, что все плавания Адмирала в течение последующих шести лет заключались в поиске доказательств, которые позволили бы ему ответить на этот второй дразнящий вопрос глухим «Нет!». Сан-Сальвадор должен был находиться в Индии! А верным ключом к правильному ответу служило