Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

Туомасу нравилась работа в реанимации. Конечно, его не допускали в операционные, но, принимая у фельдшеров скорой тяжелые носилки, он как будто соединял свою жизнь с жизнью тех, кого требовалось срочно спасти: передать в руки врачей, доставить в дородовое отделение или просто найти для них удобное место в очереди на ожидание приема.

Сначала он всерьез думал, что привозить будут стариков и рожениц, но часто здесь оказывались и дети с ожогами или сотрясениями, и молодые мужчины-сердечники — эти попадались едва ли не чаще пожилых. Жизнь в России требовала изрядной стрессоустойчивости, и Туомас давно догадался, почему визиты к психологам все еще оставались здесь катастрофически непопулярными. Смириться с тем, что жизнь сумела доконать тебя, значило сдаться.

— Почему ты не спрашиваешь, как дела у Игоря? — Только в реанимации доктор позволял себе короткие перекуры между подъезжавшими скорыми — в другое время Туомас никогда не видел его с сигаретой.

Они стояли у колонны, подпирающей пандус, и смотрели на парк, раскрашенный в разные оттенки желтого внезапно выглянувшим солнцем. Пациенты вовсю твердили Туомасу, что бабье лето совершенно точно закончилось и скоро начнутся первые заморозки, — но сейчас, глядя на полные жизни деревья и слушая едва различимый клекот скворцов, он отказывался этому верить.

— На вид с ним все хорошо, — Туомас пожал плечами, понимая, куда клонит доктор. — Но это не значит, что ваше лечение поможет. Просто он быстро поправляется — как и должно быть.

— Да, выделение ликантропина в кровь продолжается, — признал Герман. — Оно и понятно, самый разгар пубертата. Все развивается слишком быстро. Скоро вымахает с тебя ростом, если будет хорошо кушать.

— Тогда к чему вопрос? — внутри нарастало раздражение; Туомас решил без нужды не думать о фантазиях заведующего по части излечения оборотничества, а теперь разговор неминуемо к этому вернулся.

— Ему бы не помешала поддержка, — честно ответил доктор. — Он храбрый мальчик, но ему все равно страшно, Том. Будь он не один…

Туомас прервал его, не дослушав:

— У меня ушло несколько месяцев, чтобы признать — прошлую жизнь не вернешь и я никогда не буду таким, как все, доктор. И я всегда буду один. Вы и сами это прекрасно знаете. В том, чтобы как можно раньше смириться с этим, есть своя польза. Меньше страданий и меньше риска нанести вред людям. Чем раньше приучишь себя к рутине — тем лучше.

Туомас помедлил и продолжил, видя, что доктор не собирается отвечать:

— Кстати, о близких. Дарья намекала, что он беспре… беспризорник, — редкое слово далось ему не без труда. — Это правда?

— А больничную карту тебе не показать? — В глазах Германа мелькнул холод. — Он все-таки мой пациент, Том. Сам расскажет, если захочет… Давай, покалякали — и будет. Машина на подходе.

Он был прав. Не прошло и трех минут, как на пандус взлетела очередная скорая, и фельдшера, распахивая двери, скороговоркой отчитывались Герману:

— Давление сто на пятьдесят, температура падает, сознание спутанное…

Туомас слушал лишь краем уха, натренированным взглядом прикидывая нужное усилие, и вытащил из машины каталку одним движением. Водитель Генка восхищенно подмигнул ему: мужской медперсонал то и дело доставал Туомаса просьбами посоветовать качалку или раскрыть комплекс упражнений для тренировки. Первое время его это забавляло, но подходящего ответа так и не родилось, и люди перешли к добродушному, немного завистливому подтруниванию.

Фельдшера хлопнули дверями, и скорая съехала с пандуса, освобождая место для следующей. Туомас и доктор Герман уже катили пациента — одутловатого, бледного молодого человека — вперед по коридору, в то время как подоспевшая медсестра на ходу подключала монитор сердечной активности.

— Еще физраствора и согрейте его уже, — пророкотал заведующий ожидавшим в дверях операционной медикам.

Пока Туомас передавал каталку реанимационной бригаде, доктор Герман задержался на пороге и коснулся рукава его халата:

— Ты ведь уже имел счастье познакомиться со Стаей. Чувствуешь себя одним из них? Хочешь и дальше существовать в таком окружении? Предпочтешь увидеть Игоря среди них, среди всех этих Карапузов и Вшивых? Или на его месте ты бы воспользовался единственным шансом остаться собой? Подумай, Том, и подумай крепко.

Глава 14. Ковен

Быть оборотнем — значит ощущать себя более одиноким, чем когда-либо прежде.

«Пособие по выживанию для оборотней», с. 151

В очередную вечернюю смену пришлось задержаться — и Туомас не успел в метро. Он помнил, что в Москве и где-то еще есть приложения для вызова такси за пару нажатий в телефоне. Идея сервиса показалась Туомасу отличной, вот только с его «Нокиа» оставалась пока недостижимой мечтой. Службы такси по-прежнему отзывались и на простой звонок — но он предпочел пройтись пешком и жалел лишь, что не захватил один из купленных Майей свитеров. Сбывались предсказания больничных кумушек — к вечеру в Питере резко холодало, а нынешней ночью дул непривычно резкий ветер, неся с собою запахи прелой листвы и выхлопных газов. Плотнее запахнув джинсовую куртку, в карманах которой еще скрывался песок после ночевки в Стае, Туомас ускорил шаг, едва не переходя на бег, — ему хотелось как можно быстрее оказаться в теплой кровати.

Он взбежал по темной лестнице, снова забыв, что так и не вкрутил проклятую лампочку, и осторожно открыл дверь. Время перевалило за час ночи. Туомас нагнулся, чтобы снять кроссовки, и тут же понял, что в квартире, кроме Майи, есть кто-то еще. Даже не включив свет, он почувствовал посторонние запахи, исходившие от лишней пары обуви — точнее, целых трех пар. Включив свет, он заметил на вешалке две мужские куртки и дамский плащ.

Майя редко принимала по ночам. Она как-то объяснила ему, что мало какой ритуал следует проводить строго около полуночи или за несколько минут до рассвета. Для всего остального вполне сгодится любое время в нужную фазу Луны. Туомас прошел на кухню, по пути забросив куртку в стирку, налил полную кружку воды и с наслаждением выпил залпом.

И только потом услышал голоса.

Обычно из кабинета Майи не доносилось ни слова — толстые стены «старого фонда», как называли дома в центре города, обеспечивали отличную звукоизоляцию. Туомас вышел в коридор и прислушался.

— …Дамочка, не крутите здесь! Нам сказали, что вы возьметесь за дело без лишних вопросов, — так выполняйте.

Туомас нахмурился, голос Майи звучал напряженно.

— Вам могли сказать все что угодно в мое отсутствие. Я не берусь за наговоры — это противоречит самой сути ведовства. Сожалею, что вам пришлось потратить свое время.

— Кончайте разговоры! Мы готовы заплатить, чтобы избавиться от проблемы,