Пособие по выживанию для оборотней - Светлана Гусева

— И что тебе надо, волчонок? Неужели Дарья так и не смогла подобрать вожжи для твоего загривка?

Молодая женщина слева от Констанции засмеялась, ее примеру последовало несколько человек в зале. Туомас стиснул в кармане куртки ключи; талисман леденил грудь под рубашкой, но от головной боли не спасал.

— Надоело, что всякие мудаки заваливаются к Майе и указывают, что ей делать. Сегодняшняя троица пыталась разгромить ее кабинет. Удивительно, как я не прихлопнул их на месте, словно навозных мух.

От него не укрылся блеск в глазах Констанции при упоминании о разгроме кабинета.

— Твоей дражайшей малявке сильно не поздоровилось бы, — ведьма презрительно хмыкнула. — Это были важные люди, их желания нужно уважать. Но, впрочем, ей и так достанется от Госпожи. Она нарушает условия сделки.

— Какой сделки?

Ведьма хмыкнула.

— А девочка не такая дура, как я думала, — пробормотала она, водя длинным ногтем по матовой столешнице. — Или поумнела, на хлебе и воде-то. Понимает, что ты сделаешь ручкой в тот же момент, как она откроет свой ротик.

— Давай-ка повежливее.

— А не то что? — Констанция соскочила со стула и наклонилась к нему, глядя прямо в глаза. — Я могу сделать так, что ты истечешь слюной от желания прямо здесь, оборвыш. Думаешь, на иностранцев магия действует как-то иначе?

— Думаю, ты себя хоть немного уважаешь, — парировал Туомас, выдерживая взгляд, — и не станешь бросаться словно какая-то болотница, просто потому что перепугалась до смерти.

Ее холеное лицо потемнело от гнева.

— Волчонок смеет скалиться в чужом логове? — процедила Констанция. — Может быть, Дарья тебя попросту вышвырнула как слабоумного? Ты хоть понимаешь, с кем пытаешься испортить отношения, Туомас Эрлунд?

То, что она знала его полное имя и про Стаю, сказало Туомасу о многом. Ведьмы следили за ним или как минимум собрали основную информацию. Возможно, они знали о его работе на Германа Николаевича или, не дай бог, об Игоре.

Последний вариант ему совершенно не нравился.

— Можешь плеваться ядом сколько угодно, — он поднял ладони вверх, показывая, что не собирается применять силу, — но Майю оставь в покое. Я не потерплю повторения подобного — у меня на глазах или за моей спиной. Как видите, выследить мерзавцев мне не составило труда, и теперь я знаю, куда приходить за ответами.

— Никто здесь не будет отвечать перед тобой, оборотень.

Краем глаза он заметил, что ведьмы встали и образовали около них с Констанцией плотный полукруг. Уже не скрывая своих намерений, он сжал кулаки:

— Раз уж все тут в курсе, что я оборотень, полагаю, вы знаете, что у меня нет проблем с ближним боем.

Ведьмы ответили дружным хохотом, после чего одна из первого ряда вскинула руку — и в ту же секунду у Туомаса нестерпимо защипало в глазах. Он попытался проморгаться, но это не помогло. Он остервенело тер веки, пока не выступили слезы, но зуд только усилился.

— Думаешь, у нас нет способов защититься, дурачок? — пропела ему в самое ухо Констанция, и он, превозмогая чесотку, схватил ее за руку, выкручивая запястье.

— Прекрати это! Сейчас же!

Ведьма зашипела и несколько раз ткнула его ногтем в запястье. Пальцы Туомаса онемели, и Констанция легко выскользнула из его захвата.

— Наивный, невоспитанный оборванец!

— Идиот!

Амулет на шее превратился в кусок замерзшего гелия, прожигавшего грудину насквозь, но от озверевших женщин не спасал.

— Он уже должен умолять нас о милосердии, — пробормотала одна из них удивленно. — Добавьте ему, сестры!

Со всех сторон на него наступали голоса, а глаза все так же чесались и слезились, лишая его возможности разглядеть хоть что-либо. Туомас в ярости махал руками, держа ведьм на расстоянии, но боль была сильнее — и он бы отдал все что угодно за возможность промыть глаза водой.

— Helvettimet noitat![24] — это единственное ругательство, которое пришло ему в голову.

Пальцы правой руки по-прежнему не слушались, только теперь к онемению добавилось покалывание, словно тысячи песчинок одновременно впивались в кожу, даже под ногтями. Он завыл, молотя воздух кулаками. Ведьмы затянули какое-то песнопение — и к рези в глазах добавилась нестерпимая головная боль. У Туомаса было только две руки — он мог либо тереть глаза, либо стиснуть виски, но вместо этого решил двигаться вперед в надежде вырваться из полукруга.

Три пальца одновременно коснулись его коленей, и он рухнул на пол, не в силах подняться.

— Что здесь происходит? — раздался ровный, очень похожий на Майин голос, но для Туомаса в этом мире остались только боль и собственная беспомощность.

В зале воцарилась тишина, и боль тут же отступила, но Туомас все еще не мог открыть глаза. Чьи-то руки — сухие, старческие и вместе с тем очень мягкие — осторожно отодвинули его пальцы от лица. Подушечки аккуратно надавили ему на веки — Туомас моргнул, потом еще раз.

Неожиданно резь прошла. Он смахнул остатки слез и посмотрел на свою спасительницу. Перед ним стояла очень маленькая и очень пожилая женщина — Туомас при всем желании не мог угадать, сколько ей лет: восемьдесят, сто или даже больше. Несмотря на разницу в росте, она смотрела так, словно была на голову выше его.

— Следуй за мной. — Женщина развернулась, прежде чем Туомас успел открыть рот, чтобы поблагодарить ее.

Толпа обезумевших ведьм расступилась, пропуская их. Туомасу показалось, что Констанция хотела присоединиться, но старуха отмахнулась от нее. Чувствуя на себе далеко не дружелюбные взгляды, Туомас шагал за ведьмой, которая, казалось, плыла, не касаясь пола, обратно в прихожую, где стояли вытянувшиеся в струнку охранники. Старуха свернула в центральный коридор, который венчала симметричная арка в форме звезды. За ней оказалась еще одна плотная завеса, но когда Туомас прошел сквозь нее, то не почувствовал прикосновения ткани. За вуалью притаилась небольшая комната, из которой три двери вели строго налево, а у дальней стены помещался тяжелый стол в форме вытянутого ромба. Женщина села в кресло за одним углом и кивком указала Туомасу на место за противоположным.

В этот момент раздался истошный, нечеловеческий крик. Туомас подпрыгнул, но старуха лишь цокнула языком. Крик повторился, но уже тише. Что-то шевелилось на занавешенной стойке высотой в человеческий рост. Приглядевшись, Туомас различил очертания птичьей клетки.

— Клавдий не любит посторонних, — пояснила старуха. — Обычные расклады я делаю не здесь.

Она подождала, пока Туомас устроится в кресле. — Угол стола упирался ему в живот.

— У нас не принято, чтобы рядовые оборотни приходили в Ковен без приглашения и предварительной договоренности между мной и Волчицей.

Ему потребовалось время, чтобы осознать все услышанное, но