Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

Вскоре появились тропические красноклювы или rabo de juncos, как называл их Колумб. Моряки старого времени звали их птицами-боцманами за своеобразные ленты на хвосте – они часто встречались прямо посередине океана. Колумб и его люди, которые вовсе не были орнитологами, видимо, думали, что появление красноклювов и garaxaos[154] указывает на близость суши. Моряки даже не предполагали, что ближайшей землей на тот день (14 сентября) к ним была азорская Санта-Мария, находящаяся примерно в 570 милях на норд-норд-ост.

В воскресенье, 16 сентября, после пересечения 33° западной долготы, корабли Колумба впервые повстречали саргассум (или галфвид) – «множество пучков очень зеленой травы, которые, как казалось, только что занесло сюда откуда-то с суши; из чего все пришли к заключению, что находятся близ какого-то острова, но не материка, который, по словам Адмирала, должен был находиться дальше». На следующий день количество водорослей увеличилось, и в них заметили маленького живого зеленого краба Nautilus grapsus rmraitus, размером примерно с ноготь большого пальца. Так флот Адмирала входил в Саргассово море – огромную овальную область в Западном океане, простирающуюся примерно от 32° западной долготы до Багамских островов и от Гольфстрима до 18° северной широты. Вероятно, никто из экипажа никогда не видел раньше галфвид: эти водоросли редко встречаются в пределах суточного перехода к западу от Азор и почти никогда между Испанией или Португалией и Африкой, но Колумб, предупрежденный старым другом Педро де Веласко, оставил прежний курс. Фернандо писал, что 21–22 сентября люди были крайне встревожены, увидев, как океан превратился в один большой луг зеленых и желтых водорослей, и каравеллы тщетно пытались найти чистую воду, опасаясь, что «застрянут» в саргассуме. На самом деле эти растения не являются помехой для судоходства. Даже когда водоросли образуют на поверхности почти сплошной ковер, толщиной никогда не превышающий полдюйма и легко расступающийся перед носом судна. В течение нескольких дней все привыкли к саргассуму, а запись «vieron rmichas yerbas»[155] в «Журнале» Колумба стала почти ежедневной. Тем не менее суеверный страх, что в Саргассовом море можно «увязнуть», так и не пропал.

Одного только прохода Адмирала через Саргассово море, о котором до этого ходили лишь смутные, противоречивые и тревожные слухи, было достаточно, чтобы сделать его путешествие одним из самых важных в истории мореплавания. Теория Колумба о том, что эти водоросли произрастали на скалах или подводных камнях, держалась очень долго, поскольку похожие сорняки действительно растут на скалах вдоль тропических берегов Америки. Эта версия поддерживалась даже такими учеными, как великий фон Гумбольдт, всего лишь столетие назад, и даже находила отклики в нынешнем веке. Экспедиция Челленджера 1873 года опровергла существование подобных каменных рельефов в этой области. Конечную точку в споре поставила Датская океанографическая экспедиция Винге[156] 1908–1910 годов, которая не оставила никаких сомнений в том, что гольфвей – пелагическое многолетнее растение, потомок водорослей, выросших в доисторические времена. Оно размножается путем деления, постоянно выращивая свежие зеленоватые побеги (которые и отметил Колумб) на одном конце, и увядает до коричневого цвета на другом. Маленькие шарики, наполненные воздухом и удерживающие саргассум на плаву, Адмирал назвал сото fruta[157].

Единственным явлением, которое вызывало беспокойство в течение десяти дней «идеального» плавания, стало очевидное отклонение показаний компаса. 13 сентября Колумб отметил, что в начале ночи направление магнитной иглы отклонилось к северо-западу от Полярной звезды, а утром – к северо-востоку. 17 сентября проверили точность компасов. Этот старейший метод, называвшийся «лоцманским благословением», заключался в том, что навигатор помещал поставленную ребром ладонь между глазами, на линии носа и переносицы, наводил ладонь на Полярную звезду, а затем, не меняя положения руки, опускал ее на картушку компаса. Было обнаружено, что показания приборов сместились на целый румб в сторону северо-запада. Обеспокоенные навигаторы, знакомые с положительным магнитным отклонением (восточным), впервые столкнулись с отрицательным (западным), в зону которого флот вошел 14 сентября. На рассвете 17-го числа Адмирал снова приказал «благословить» компас и выяснил, что его показания верны. Причина заключалась в том, что смещается звезда, а не намагниченные иглы картушки!

И здесь он был прав, вне всякого сомнения. Полярная звезда в 1492 году описывала радиус около 3°27′ вокруг небесного полюса, в отличие от радиуса Г или полярного расстояния сегодня. С наступлением темноты в середине сентября 1492 года Полярная звезда находилась на этом полном расстоянии к востоку от полюса. Следовательно, 13-го числа, когда не было никаких изменений, стрелка указывала примерно на 3½° к западу от звезды сразу после наступления сумерек и примерно под таким же небольшим углом к востоку непосредственно перед рассветом. Удивительно, что это небольшое отклонение сумели заметить на картушках, градуированных только до полных румбов – 11¼° в каждом. 17 сентября, когда флот вошел в зону западного склонения на 2° к западу, отклонения компаса колебались в пределах приблизительно 5½°, что составляло менее половины полного румба. Вряд ли метод «благословения лоцмана» можно было считать точным, в то время как незадолго до рассвета перемещение Полярной звезды вызвало ее относительное расположение к показаниям компаса чуть больше 1 градуса друг от друга. Забегая немного вперед, скажем, что 30 сентября, когда флот достиг изогоны[158] с отклонением на 7° на запад, Колумб заметил, что с наступлением темноты стрелки отклонились к западу на целый румб. Полярная звезда тогда находилась примерно в 3°20′ к востоку от небесного полюса, и этот угол плюс реальное отклонение в 7° немного не «дотягивало» до полного румба (11¼°). На рассвете, исходя из записей Колумба, они оказались «прямо на звезде». Таким образом, Полярная звезда переместилась, но фактическое отклонение на 7° к западу сократилось примерно до 3½°, что было определено по стрелке компаса. В Колумбовом случае это не было критичным. В конце концов Адмирал понял, что наблюдал отклонение компаса при движении в западном направлении, и, без сомнения, был первым, кто об этом сообщил. Но во время путешествия он изо всех сил старался отрицать новое явление, столь тревожащее бывалых моряков. Говоря проще, Колумб открыл (по крайней мере, для себя) факт суточного вращения Полярной звезды, который многие астрономы позднего Средневековья и эпохи Возрождения отрицали. До него все моряки-практики веками утверждали, что Полярная звезда всегда указывает только на истинный север.

Сутки 18 сентября, за которые флот совершил двадцатичетырехчасовой пробег в 159 миль, стал последним хорошим днем плавания в этом месяце. Колумбу весьма повезло в том, что он успел вывести свой флот на 40° запада, идя по 28-й северной параллели.