Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

ошибка носила настолько постоянный характер, что я склонен полагать сознательное использование Колумбом «сухопутной» лиги. Таким образом, Адмирал никогда точно не знал своей собственной скорости, ввиду отсутствия стандартов и должного контроля.

Единственный подтвержденный факт, касающийся навигации Колумба в первом плавании, заключается в том, что «точный» навигационный расчет он оставлял при себе, а экипажу давал несколько «сокращенные» сведения, опасаясь недовольства слишком большим расстоянием от родных берегов. Но благодаря собственной завышенной оценке пройденного пути «липовый» расчет оказался ближе к истине!

Следующим незаменимым помощником в навигации, используемым Колумбом, стал сборник морских карт. На них были довольно точно изображены побережья Испании, Португалии и Северной Африки, Азорские острова, Мадейра, Канары, а также мифический остров Антилья и ему подобные, а также были нанесены Чипунгу и Катай. Поверхность карты покрывали локсодромные (то есть прямые) линии, исходящие из нескольких роз ветров, нарисованных в океане через удобные промежутки. На каждой карте указывался масштаб (шкала лиг), но отсутствовала координатная сетка. Стоит повториться, что Колумб мыслил не в терминах широты, а исходил из птолемеевских «зон климата» – произвольных параллельных поясов, установленных александрийским географом, а понятие долготы подменял часами к западу от Кадиса, считая за 1 час долготных 15°.

Колумб начал «набирать очки» для одного большого прыжка, выйдя из зоны штиля между Гомерой и Тенерифе, в ночь с 7 на 8 сентября 1492 года. Поскольку стояло полнолуние, даже в темное время суток просматривались оба острова. Ориентируясь на них и имея под рукой компас, можно было отметить на карте соответствующую точку, которую Колумб и отметил как отправную. От нее и был взят курс строго на запад. На рассвете, в воскресенье 9 сентября, он подсчитал, что корабли прошли 9 лиг от места отправления, а затем, приложив линейку к карте, отложил на запад следующие 9 лиг и наколол новую точку. Как бы испанцы ни называли такой метод – fazer или ecbar punto (применение точки) или даже просто cartear (создание схемы), по-английски он именовался «укол карты», и путь судна отслеживался цепочкой маленьких булавочных отверстий.

Нужно заметить, что Колумб не всегда занимался навигационными вопросами лично. Он упоминает, что наблюдающие за его расчетами лоцманы и другие моряки могли дать полезный совет, если вдруг происходила потеря курса. Быть может, это покажется странным, но в то время такой подход считался нормой. В 1587 году Гарсия Паласио писал, что опытные моряки должны были уметь «обосновать свою точку зрения». Он советовал лоцману, в случае возникновения трудностей с навигацией, обращаться за помощью к капитану, мастеру и даже к бывалым матросам, прислушиваясь к их мнению. Однако я уверен, что Колумб не допускал никаких дискуссий о текущей скорости и часто выходил на палубу убедиться в том, что мнение вахтенного офицера на этот счет совпадает с его собственным.

«Укол карты» казался достаточно простым способом прокладки курса в том случае, если он не менялся в течение длительного времени, как и было на океаническом участке маршрута на запад. Но при движении с наветренной стороны, как в первый месяц обратного пути, при прокладывании множества очень коротких меняющихся курсов накапливалась серьезная ошибка. В таких условиях мореплаватели прибегали к траверсной таблице[145], которая, судя по записям в «Журнале», у Колумба имелась, и он умел с ней обращаться. Принцип пересчета курса заключался в преобразовании любого количества диагональных ходов в один большой прямой угол. В какой-то мере это сравнимо, например, с поиском своего места в Нью-Йорке. Предположим, вы хотите пройти пешком от перекрестка 53-й улицы и 1-й авеню до перекрестка 58-й улицы и 5-й авеню. Вы можете проделать это серией «поворотов» на север и запад, в зависимости от того, как светофоры заставляют вас «поворачивать», иногда ловя «попутный ветер», чтобы пересечь по диагонали тот или иной квартал, например открытый парк. Но если вы спросите дорогу у коренного жителя Нью-Йорка, он ответит: «5 кварталов на север и 6 на запад», то есть преобразует серию коротких галсов с помощью своей «таблицы» ментальных перемещений из ломаной гипотенузы в два больших катета. Таким образом и Колумб с помощью несложных вычислений мог привести любое количество галсов или изменений курса к единому общему прямому углу и получить результирующую позицию на карте, какими бы ни были фактические перемещения судна.

Будучи бывшим картографом, Колумб был хорошо подготовлен к тому, чтобы наносить на карту собственные открытия. Вне всякого сомнения, он заходил на каждый новый остров и зарисовывал кроки новых побережий. В «Журнале» Второго путешествия мы дважды находим упоминания о заходах даже на самые мелкие островки. Путешествие Алонсо де Охеды[146] в 1499 году, по общему признанию историков, основывалось на карте материка, составленной Адмиралом. Это же подтверждается свидетельскими показаниями в pleitos 1514 года, в которых говорится, что все более поздние исследователи Нового Света «использовали карты, составленные Адмиралом, поскольку он был единственным, кто составлял карты всего, что открыл». По мере того как новые земли исследовались более подробно, составлялись и новые карты, а созданные рукой Адмирала терялись в архивах или уничтожались (за исключением одного грубого наброска Северного Гаити). Это лишний раз подтверждает репутацию Колумба как искусного картографа и обостряет горькое чувство разочарования, что история не сохранила более крупных карт, которые Колумб представил монархам.

Как и все хорошие мореплаватели-практики, Колумб часто пользовался глубиномером при приближении к побережью или когда полагал, что находится недалеко от суши. Стандартная длина свинцовой лески для небольших судов в те дни и на протяжении столетий после составляла 40 саженей. Считая эту длину недостаточной, Колумб применял леску в 100 саженей и однажды связал две в одну. Мы можем только улыбнуться его попыткам делать промеры в тех местах, где, по данным современных карт, глубина доходит до 2400 саженей, но доклад «Дна нет, капитан» после неоднократных забросов через плотные заросли водорослей вселяло большую уверенность в безопасности Саргассова моря, нежели любые предположения. Промер глубины при хорошем ветре доставляет много хлопот, поскольку судну приходится убирать часть парусов, чтобы дать грузу, подвешенному на мерной леске, достичь дна и получить правильный результат. Этим элементарным правилом зачастую пренебрегали, и большинство судов садилось на мель именно по этой, а не по какой-либо другой причине[147]. Колумб был очень аккуратен в этом отношении, пока не «расслабился» на Багамских островах с крутым донным профилем, где прозрачная вода позволяла наблюдать дно визуально. После этого Адмирал утратил осторожность, что и стоило ему потери флагмана «Санта-Мария» в канун Рождества 25 декабря 1492 года.

Итак, единственными помощниками Колумба в