Юрий Никулин. Война. Арена. Кино. 100 лет Великому Артисту - Михаил Александрович Захарчук

элементом, но это было только начало. Когда на решетку падали предметы – гасла свеча. Пришлось смастерить специальный колпачок с дырочками, чтобы она не затухала. Когда цилиндр с горящей свечой надевался на голову, расплавленный стеарин стекал на волосы. Пришлось придумывать приспособление, задерживающее стеарин. Справившись с техническими проблемами, Юра приступил к длительным тренировкам. Во время одной из них у него загорелись волосы. Но, несмотря ни на что, добился своего.

Из воспоминаний Ю.В.Никулина: «Как-то из Подмосковья к нам приехала мамина сестра. Когда все уселись за стол, я сказал:

– Одну минуточку подождите.

Сам вышел в коридор, где приготовил свечку, надел цилиндр и вернулся в комнату. Сразу же показал первый номер в своей жизни. Самые благодарные зрители: мама, отец и тетка – от души смеялись. Все-таки я своего добился. Два месяца репетиций для одной домашней премьеры. Но, осваивая трюк, я научился мастерить, работать с реквизитом, придумывать. И, уже выступая на манеже, придумывая репризы с исчезновением яйца, выскакиванием бантика из пистолета вместо пули, я всегда вспоминал свой первый трюк с цилиндром».

Экзамены – та же страда

Хорошо тому давать, кто не хочет брать, но и хорошо того учить, кто сам учиться хочет. Даже из простого примера с цилиндром видно, насколько прилежно и увлеченно воспринимал клоунскую науку Юрий Никулин. Мы остановились с вами, дорогой читатель, лишь на некоторых профилирующих дисциплинах и людях, которые их преподавали в стенах студии. На самом деле и тех, и других было гораздо больше. Учебный процесс в студии строился таким образом, чтобы можно было максимально снабдить будущих коверных всем тем, что впоследствии потребует от них арена. Но кому же не известна старая истина: в мире не существует такого учебного заведения, которое бы выпускало кругом готовых специалистов. Более того, сплошь и рядом приходится наблюдать расхожую ситуацию, когда выпускнику вуза говорят: «Забудьте все, чему вас учили. В жизни все обстоит по-иному». Однако права и другая не менее древняя истина: всякая хорошая школа всегда обогащает учащегося в ней, дает ему не просто некую сумму знаний, но и вполне четкий алгоритм того, как эти знания в дальнейшем пополнять, чтобы не отставать от бега времени. Вне всякого сомнения, для Никулина студия сослужила именно такую службу. Он до конца жизни всегда с теплотой вспоминал свои студийные годы, преподавателей, как вспоминал боевых побратимов и две своих войны.

Разнообразие студийных занятий действительно впечатляет. Помимо сугубо прикладных предметов, нужных только для арены, учащиеся занимались составлением кроссвордов, шарад, ребусов и даже… коллективным сочинением рассказов. Ни в одном гуманитарном вузе нельзя было бы представить себе ситуации, чтобы перед студентами ставилась задача: один придумывает начало сюжета, другой должен его продолжить до кульминации, причем с обязательным условием, чтобы было смешно, а третий – завершить рассказ эффектной концовкой. Никулину чаще всего доставался эндшпиль такой литературной игры. Знавший много анекдотов, он умел, как никто другой из одногруппников, ставить забойную финальную точку.

В конце первого семестра обучения студийцам предстояло сдавать экзамены. Руководитель А. Федорович наставлял своих подопечных:

– Эти экзамены для вас столь же важны, как уборочная страда для крестьян. Тот, кто пройдет экзаменационный Рубикон, тот продолжит учебу. На «нет» и суда не будет. Неудачников отчислят. Такова суровая действительность. Делайте выводы.

Для подготовки к испытаниям в студию пригласили новых педагогов, которые должны были разучивать творческие отрывки со студийцами. Среди приглашенных оказался и режиссер Марк Соломонович Местечкин. Отец Юры, узнав об этом, настоял:

– Ты обязательно запишись к Маркуше. Он очень способный на всякую выдумку. Такой живой и творческий режиссер. Я его знаю с двадцать седьмого года. У него ты многому научишься. Это я тебе гарантирую.

Местечкин ставил со студийцами отрывки из «Женитьбы» Гоголя. Параллельно разучивал с ними и вот такие этюды.

Пригородная электричка. Входит старичок и сообщает пассажирам, что везет в котомке улей. Едут. Пассажиры дремлют. Появляются двое нищих. Старшего играет Никулин. Он слепой, в очках. Его поводырь – мальчик. Слепой сначала просит милостыню, потом дурным голосом поет:

По приютам я с детства скитался,

Не имея родного угла…

Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родила…

Из тюрьмы я, мальчишка, сорвался

И опять не имею угла…

Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родила!

Собрав деньги, нищие садились возле старичка с пчелами. Когда все засыпали, «слепой» заставлял мальчика лезть в торбу. Оттуда вылетали воображаемые пчелы и начинали кусать всех пассажиров. «Реакция на укусы» заставляла зрителей смеяться.

Другую интермедию под названием «Мы – жулики» Никулин готовил под руководством Местечкина вместе с другом Борисом Романовым. Номер пришелся по душе руководству студии. Впервые в жизни для двух студийцев производственные мастерские шили сценические костюмы. Уже само по себе это считалось большим успехом.

Экзамены принимали управляющий делами Всесоюзных цирков Николай Александрович Стрельцов, художественный руководитель цирка Ю.С. Юрский, самый знаменитый клоун М.Н. Румянцев (Карандаш), дрессировщик и клоун В.Л. Дуров, силовой жонглер В.Г. Херц, директор циркового училища, в прошлом жонглер В.А. Жанто и педагог, артист МХАТа И.М. Раевский.

Никулина пробивал настоящий мандраж. Еще ни разу в своей жизни ему не приходилось выступать перед таким высоким и авторитетным творческим синклитом. М. Местечкин и А. Федорович, хоть и сами волновались на грани потери пульса, но учеников своих усиленно подбадривали:

– Ребята, вы способны и у вас все получится, как надо!

Отрывок из «Женитьбы» Гоголя (Юра играл Кочкарева) ни малейшего впечатления на комиссию не произвел. Дальше шли этюды, и почти все члены комиссии смеялись. Завершался экзамен капустником. Здесь экзаменаторы откровенно хохотали. Темой капустника стал Его Величество Цирк. Артисты отталкивались от программ, идущих в Москве. Например, известную дрессировщицу Ирину Бугримову изображал студиец Кузовчиков, а трех львов на тумбах – Романов, Савин и Никулин. «Цари зверей» вели себя не просто нагло – хамски. Вместо положенной работы на арене они зевали, чесались, задирались друг с другом, отмахивались от шамбарьера – длинного хлыста – и полностью игнорировали все команды «дрессировщицы Бугримовой». Над «львом» Никулина зрители хохотали особенно.

Дальше шла пародия на партерных акробатов в исполнении студийцев Паршина и Станиславского. Никулин изображал силового жонглера Всеволода Херца. В то время его номер пользовался коронным успехом. Юра выходил на манеж в халате с неимоверно широкими плечами, демонстрируя силу и уверенность в успехе. Но когда униформисты снимали роскошное одеяние «силача», все видели в плечах халата палку. Сам же «жонглер»