Юрий Никулин. Война. Арена. Кино. 100 лет Великому Артисту - Михаил Александрович Захарчук

– Это не для цирка. Это для «Крокодила». Что интересное увидите – расскажите. Меня узнаЮт все, ходить мне невозможно. А вас никто не знает. Может, так и не узнает никогда. Расскажете мне, вдруг где завалилась пожарная каланча. Может, мост рухнул. Если об этом сказать с манежа – будет людям интересно. Сразу поймут, что Карандаш для них свой человек. Никулин, Романов! – сказал он доверительно нашим старшим товарищам. – Вот вам деньги на всякий случай. Увидите что-нибудь интересное – позвоните.

Вскоре мы обнаружили в магазине одежды огромную ватную телогрейку и с телефонного одобрения шефа купили ее. Юра важно накинул покупку на свое пальтишко, что было на рыбьем меху, и гордо шествовал, возглавляя нашу процессию. На подходе к цирку нам повстречался Карандаш со своими собаками. Увидав нас, он заорал:

– Зачем пошли по улице в моем ватнике? Открыли всему городу секрет! Сами его теперь и носите!»

И вот однажды кто-то из «филеров» Карандаша доложил последнему, что на опытной конюшне Сельскохозяйственной академии имени К.А.Тимирязева на свет появилась некая уродливая лошадка, которой свет еще не видывал.

– Никулин, собирайтесь по-быстрому. Поедем с вами на Тимирязевку. Там, говорят, родилось чудо дивное: помесь лошади и таксы. Вы представляете, какой смех будет, если я ее выведу на манеж!?

Юра молча кивнул головой. Хотя, по правде говоря, искренне не понимал, зачем цирку нужен уродец в виде помеси коня и таксы. Но он никогда не перечил «папе». То есть буквально за несколько лет совместной работы ни разу не ответил ему «нет». А лошадка Карандашу очень понравилась. Он долго уговаривал представителя администрации академии, чтобы тот сдал ему в аренду диковинный экземпляр. Сошлись на том, что Лаптя (так звали уродца) никогда не увезут из Москвы, и ученые смогут за ним регулярно наблюдать. Румянцев так же договорился с двумя студентками, чтобы те приучили лошадь бегать по кругу и выполнять несложные трюки. Спустя полмесяца «таксу-великана» привезли в цирк. При взгляде на нее все сотрудники цирка смеялись. Довольный Карандаш вне всяких графиков на вечернем представлении после великолепного конного номера приказал униформистам своим фальцетом:

– А теперь подайте мою лошадь!

И на арену мелкой трусцой выбежал Лапоть. Артисты, униформисты, и среди них Никулин, ожидали услышать дружный смех зрителей. Однако по арене прокатился лишь слабый гул удивления. Публика, словно ее предварительно проинструктировал Никулин, тоже искренне недоумевала: а на фига в цирке такая нелепая лошадь? Тем более что под нее Карандаш не удосужился приготовить хотя бы пару реплик, не говоря уже о полноценной репризе. Настолько он был уверен, что сразит зрителей «ошибкой природы». А чудо-лошадь бегала по кругу, кланялась, давала ногу по требованию, но ни у кого это не вызывало смеха. Потому что зритель, оказывается, смеется и аплодирует только тогда, когда ему все происходящее на манеже ясно и понятно. Именно по этой причине меньше всего в цирке аплодируют иллюзионистам. Просто потому, что сидящие в зале люди смотрят на работу фокусника, и каждый про себя думает: «А как он это делает? В чем тут секрет?» И чем сложнее трюк, тем меньше аплодисментов.

Короче, через неделю Карандаш позвонил в академию и попросил забрать Лаптя. За своим питомцем прибыли те самые две девушки, которые занимались тренировкой. До сих пор представительницы женского пола были для Никулина, как те чукчи из старого анекдота – все на одно лицо. А в данном случае, он сам не понимая почему, но уже второй раз выделил одну из пары. Звали ее Таней. Странно и то, что Юра легко и непринужденно заговорил с девушкой. И она охотно с ним общалась. Как будто давно они знали друг друга.

– А хотите попасть на вечернее представление? – спросил он и почему-то добавил: – Бесплатно.

«Боже мой, что я порю, идиот!» – мелькнуло в мозгу, но Таня живо откликнулась:

– Ну, если бесплатно, то с удовольствием. А для вас это будет не трудно?

– Обижаете!

Через задний двор цирка, мимо знакомого вахтера и через конюшню он провел Таню до билетерши и попросил:

– Тетя Таня, устрой свою тезку на приставочке возле правого фонаря. Я в долгу не останусь.

– А вы что делаете в программе? – спросила она шепотом Юру.

– Сейчас увидите.

И она увидела!

Номер «Сценки на лошади» Никулин работал у Карандаша еще со студийных времен. Знал клоунаду, что называется, на зубок – десятки раз ее выполнял, доведя каждое движение до автоматизма. Но есть привычная для нас действительность, а есть в ней еще и «случай – Бог изобретатель». В тот раз он оказался трагичным. Только как знать, не случись той беды – не соединились бы два молодых любящих сердца.

В момент, когда Юре следовало покинуть манеж, на него налетела другая скачущая лошадь и затоптала «случайного человека из публики». Все растерялись, только Карандаш мужественно бросился на помощь своему младшему коллеге. А сидевшая у фонаря Таня увидела окровавленного Юру, и ей стало дурно. Потерпевшего занесли в медпункт цирка. Дежуривший врач позвонил в «Скорую»:

– Срочно приезжайте в цирк по адресу Цветной бульвар, 13. У нас несчастный случай. Артист попал под лошадь. Потерял сознание.

– Фамилия?

– Никулин.

– Имя, отчество?

– Юрий Владимирович.

Дежурный врач услышал «Ой!» и звук падающей телефонной трубки. Вызов принимала мама Юры – Лидия Ивановна. И потеряла сознание.

Так говорил Карандаш

На следующий день Михаил Николаевич первым проведал своего подопечного в больничной палате. Привез яблоки, курагу и томатного сока:

– Эти продукты, – сказал своим безапелляционным фальцетом, – позволят вам быстрее встать на ноги. Я знаю, что вы переживаете за нашу репризу. Не волнуйтесь, Шуйдин мне поможет. Он мужик серьезный.

Приходил Румянцев в расстроенных чувствах: явно переживал за здоровье Никулина. А покидал палату спокойный и удовлетворенный. На прощанье весело сказал:

– Ну, Юрик, выздоравливай быстрее. Там в коридоре сидит наша знакомая. К тебе пришла. Ты приглядись к ней. Правильная девушка.

Никулин удивленно отметил про себя: первый раз в жизни Карандаш назвал его необычно – по имени и на «ты». И про девушку не забыл…

Никулин часто повторял, что их цирковое трио: он, Шуйдин и жена Таня Карандашом мечены. Этот полифоничный троп трактуется очень просто. Михаил Николаевич Румянцев не просто стоял у истоков такого явления, как клоун Никулин и его партнеры. Он выучил, выпестовал и в люди отправил своего достойного наследника. Карандаш как бы нес в своих маленьких руках большую цирковую эпоху и бережно затем передал ее в крепкие руки Никулина. И тот достойно продолжил его благородное