Призрачный клинок. Книга первая. Том 1 - С. М. Бойс

не отступал. Вес, давящий на плечи, становился все тяжелее, и ему пришлось напрячь позвоночник, чтобы его не опустили на колени. Коннор, не колеблясь, противостоял сильному ветру и магии призрака.

Дух во многом был прав. Призрачный король был бессмертен, а у Коннора жизнь была лишь одна. Положение становилось еще более отчаянным оттого, что эта его новообретенная связь с древним королем вероятнее всего означала, что дни парня были сочтены.

И тут до него дошло: вот какой была цена за магию, которая спасла ему жизнь на лугу. Вмешавшись, чтобы помочь кричавшей на поле девочке, Коннор приговорил себя к смерти.

Он уже заплатил цену за магию.

Ему предстояло провести остаток жизни с призраком, который требовал жертв. Который жил благодаря войнам. Который жаждал омыть свой меч кровью.

Коннор был не из тех, кто жалеет о содеянном. Течение времени не изменить, и он не видел нужды в том, чтобы все было иначе. Благодаря обостренным чувствам и новым клинкам Коннор был сильнее, чем когда-либо. Пусть у него и не было цели в жизни, он не мог отрицать, что с каждым ударом сердца по венам растекается мощь.

Для кого-то этот призрак был проклятием. Для тех, кто был достаточно умен, чтобы приспособиться к новой жизни, он был мрачным благословением.

Коннор был не из тех, кто поддавался страху. Древний лес и монстры, таившиеся между деревьев, много лет назад изгнали страх из его сердца. У Коннора не было семьи, ему нечего было терять, поэтому его больше ничто не пугало, а меньше всего – угроза оказаться проклятым.

Он слишком часто смотрел в глаза смерти, чтобы бояться ее.

– Ты жаждешь крови, – сказал Коннор спокойно и уравновешенно, несмотря на завывающий вихрь, кружащийся вокруг.

«Да», – подтвердил призрак.

– Ты жаждешь войны.

«Верно».

– От меня ты не получишь ни того, ни другого, – и с этими словами он швырнул изумительные черные клинки на землю у своих ног. Они ударились оземь, растворяясь в облаках дыма, который поглотил окружавший его вихрь.

Ветер рассеялся. Завывание прекратилось, и листья тихонько опустились на землю, словно снежинки в безветренный день. От неожиданно наступившей тишины у Коннора зазвенело в ушах. Он стоял ровно и бросал призраку вызов, заставляя его сделать следующий шаг.

«Ты отказываешься дать мне то, чего я жажду, потому что мало знаешь о том, что ждет тебя впереди. О том, что случится».

– Ну так просвети меня.

Призрак рассмеялся и стал обходить Коннора кругами, сцепив костлявые руки за спиной.

«Ты никогда не сталкивался с настоящей властью, но столкнешься. Они идут за тобой. Они жаждут твоей смерти. Ты сказал, что знаешь о зельях? Глупец, уверяю тебя, это лишь игрушки плебеев по сравнению с тем, что ждет нас впереди».

Коннор фыркнул.

– Если легенды правдивы, ты чаще других прибегал к зельям. Ты разрушал целые армии благодаря своему вареву.

«Ты ошибаешься, – поправил призрак, нависая над ним. – Я уничтожал армии с помощью чар. С помощью усилителей. Зелья – сущие безделушки, всего лишь средства на пути к цели. Настоящая сила – в чарах. В чарах, подобных этим мечам. В чарах, подобных тем, что живут в твоей груди».

Призрачный король ткнул своим костлявым пальцем в шрам на груди Коннора. Когда призрак прикоснулся к нему, парня пронзила волна боли. В голове гулко стучало, но он крепился и силился пережить этот приступ агонии, стараясь, чтобы мучения не отразились на его лице.

«На твоем теле нет ни одного усилителя, даже для гигиены, – задрал подбородок мертвый король с ноткой презрения в голосе. – У тебя нет ни шанса против воина с усилителями, не говоря уже о тех, кто обладает зачарованным оружием. Скажи-ка мне, ты когда-нибудь видел, как солдат орудует зачарованным клинком? Ты когда-нибудь видел, как дерется солдат с усилителями? Имеешь ли ты хоть малейшее понятие о том, что ждет тебя впереди? О том, кем ты мог бы стать, если бы прислушался ко мне?»

Коннор лишь скрестил руки на груди, выдерживая многозначительное молчание. В пылу гнева мертвый король начал выдавать секреты о магии, о которых Коннор никогда прежде не слышал.

Лучше всего позволить глупцу говорить и выболтать все, что он знает. Вероятно, это будет полезно.

«Ты умрешь, как только дорогу тебе перейдет первая же реальная опасность, – предупредил Призрачный король. – Зачарованная руда – дыхание жизни, плебей ты эдакий, а ты практически с ней не соприкасался. Усилители и зачарованные предметы – по крайней мере мощные – имеют телесную привязку. Когда солдат тренируется, каждое его движение, каждый жест сообщает магии, которой он владеет, нечто особенное. Зачарованная руда имеет привязку к крови, и их мышечная память и тренировки позволяют им полностью овладеть силой магии. Солдаты, с которыми ты столкнешься, были закалены самой чистой зачарованной рудой, которую только можно найти. А ты лишь поверхностно соприкоснулся с сущими крохами».

Разумеется, призрак намеревался оскорбить его этими словами, но благодаря этой нотации у Коннора появилась идея.

Призрак сказал что-то еще, но Магнусон абстрагировался от его мрачного голоса, чтобы сосредоточиться. Если мечи действительно были с ним связаны, как утверждал призрак, их невозможно было уничтожить, просто бросив на землю.

Упершись пятками в землю, парень пытался вспомнить ощущение тяжести клинков в ладонях. То, как они без усилий лежали в руке. Бодрящий прилив нечеловеческой силы, которую он ощутил, когда разрубил дерево одним ударом.

Чистую мощь.

Когда Коннор сосредоточился на этих воспоминаниях, со всем усердием погрузившись в них, черные мечи материализовались в его ладонях, окутанные клубами дыма полуночного цвета. Темные языки пламени обжигали воздух, черная сталь мерцала в тускло освещенном лесу.

С сумасшедшей улыбкой на лице Коннор крутанул мечи в ладонях и нацелил их острием прямо на скелет, парящий перед ним. Магнусон, прищурившись, ждал, посмеет ли призрак продолжить его оскорблять.

– Что ты там говорил?

«Впечатляет, – признал Призрачный король, даже не трудясь скрыть раздражение в голосе. – У тебя есть потенциал. У меня бывали ученики и хуже».

– А я видал и лучших учителей, – парировал Магнусон.

Призрак злобно фыркнул.

Бок Коннора пронзил еще один приступ мучительной боли, когда по ране, оставленной Кровоядным кинжалом, пробежала судорога. Призрак поморщился и прижал свои костлявые руки к мантии, в то время как Коннор стиснул зубы, справляясь с болью.

Они оба страдали от одной и той же раны, жестокого напоминания об их связи, которая существовала, несмотря на всю их ненависть друг к другу.

Когда приступ агонии утих, у Коннора заурчало в животе. Очевидно, настоящего пира из жареного мяса с хлебом меньше двух часов назад было недостаточно, чтобы удовлетворить его голод.

Он прислонился к стволу дерева, глотку прожгла подступающая тошнота.

– Откуда,