Залив девочек - Александра Нарин

приманку. Я заботилась о нашей лодке. Ее портили соль, ржавчина и грязь, что большие корабли и фабрики выливают в море. Я заботилась о наших сетях, которые рвали камни и ржавые краны, выброшенные на дно. От моей благословенной удачи муж привозил хорошие уловы. Даже накануне сезона Варшариту, когда рыба ходит низко, добыча мужа оставалась лучшей в Ночикуппаме. Я сортировала добычу по тазам: крабы, красная и голубая рыба, кефаль, масляная рыба, рыба-кошка, кааламиин. В сетях мужа всего хватало.

Каждый вечер он пил дези шаараб, что разливали на другом краю Ночикуппама в черной лачуге. Дези шаараб только называется ликером, на самом деле в нем яд. Муж пьянел и начинал драться со всеми вокруг. Я его не боялась, знала, что боги заступятся за меня. Не раз он разносил наш дом. Осыпались полки с утварью, грохотала железная посуда, бились глиняные горшки.

– Успокоишься ты или нет, Ядав? – говорили соседи. – Погляди, все дома от тебя дрожат. Того и гляди рухнут.

Он тогда дрался с соседями. Мне доставалось, но чаще я уворачивалась от него, потому что глаза его были красными и слепыми, шел он, как сбесившийся бык, не разбирая дороги. А я кошкой убегала в щели между лачугами. Детей же он не трогал.

Я молилась, я готовила еду. Наш дом я побелила, чтоб он сиял, как жемчужина, среди отбросов Ночикуппама. Я знала, что на берегу только два света. Первый – это маяк Марины, что шарит лучом по ночам над нашей темной трущобой. Второй – это мой дом, который я назвала «Жемчужиной Минакши», потому что от одного взгляда Минакши исчезают несчастья. В день, когда я белила дом, сыновья перепачкались известкой, они бегали по улице белые, как маленькие боги. Я смеялась, а мой муж впервые называл меня по имени, а не «жена», как в другие дни. Впервые похвалил мою затею.

– Неужели, Чарита, ты снова подаришь мне сына? – сказал он, глядя на мой острый живот.

– Я рожаю только рыбаков, а не торговок рыбой, – ответила я гордо.

* * *

В день, когда пришла волна, боги снова меня благословили. Муж был в море, а я понесла моего младенца в храм на дальнюю улицу. Сорок дней прошло с рождения, нужно было посоветоваться по поводу его имени. Старшие увязались со мной. Волна ворвалась на пляж Марина, но ударилась о высокие каменные дома за дорогой. Эти дома защитили город. Наше же поселение Ночикуппам волна смыла. Она забрала в море «Жемчужину» и лачуги соседей из соломы, шифера, полиэтилена и глины.

Солнце упало на землю, а земля полетела в небеса. Соседки, мои подруги, с которыми мы пели, варили еду и стирали нашим семьям, ушли в море. Я легла на песок, покрытый дощечками от их домов, битой посудой, ветками, водорослями и тряпками. Я выла от горя и звала их до хрипа. Мои сыновья сидели на куче жирных водорослей и держали младенца. Муж вернулся невредим, его лодку отнесло далеко в море, но волны там, вдали, были тихими. Боги жалели и берегли меня.

С того дня я каждый день пою соседей молоком и осыпаю цветами. Каждое утро, когда Бэй только рожает солнце, я захожу в воду, чтоб порадовать моих подруг, их мужей и детей. Молоко смешивается с соленым прибоем, и лепестки уносит течениями.

* * *

После той великой волны мы жили с родней мужа в доме возле станции Манавели. Там так тесно было, что средний сын спал на моем животе, а старший – на животе Ядава. Младшего же мы положили в платок, привязанный к потолку. Шевелиться ночью было некуда. Воздух стоял душный. Даже корзинку с остатками вещей, что я собрала по берегу, некуда было ставить. Я забросала ее пальмовыми ветками на крыше.

Там грустное было место. До поздней ночи поезда гудели, будто что-то плохое случилось. Мы делали папиросы биди и продавали возле станции.

Мои сыновья повзрослели и вытянулись. Младший уже мог сказать, как блеет коза, как кричат петухи, когда мы вернулись в Ночикуппам и благословенный свет маяка осветил долгие дни ожидания.

Боги снова помогли нашей семье: правительство построило большие дома на месте разрушенной трущобы. Нам дали комнату с кухней и даже с туалетом. Кто-то жаловался, что в дом не проведена вода, а я думала: «Хоть сто раз сбегаю на колонку. Натаскать воду – не трудное дело».

Здесь можно было спать, раскинув руки, по всему полу кататься. Новые дома пахли свежим бетоном. Я подумала тогда: «Вот какой он, запах богатства: свежий бетон и краска».

В те дни много было обмана. Не все, у кого волна похитила дома, получили такие квартиры. В эти дома заселили много чужих, которые никогда и не жили в Ночикуппаме. Многие же наши рыбаки так и остались под брезентом у подножия.

Вокруг новостроек заново расползся шиферный поселок. Некоторые сдавали свои лачуги за деньги приезжим. Раз люди вышли на дорогу и кричали, чтоб государство им тоже дало хорошие дома. Полиция побила их. Кто-то сжег наш рыбный рынок, чтобы люди замолчали. Муж снова был в море и не получил ни одной царапины.

* * *

«Терпеливое ожидание – вот секрет хорошего улова», – говорили люди, а я говорила себе: «Чарита, твоя счастливая рыба плавает неподалеку».

Сыновья росли, нужно было думать о школе. Ясно же, что когда они вырастут, то Бэй умрет, не станет больше рожать рыбы. Пустая ржавая вода застучит о берег. «Люди всегда болеют, сыновья должны стать врачами», – решила я. У нас не было денег на форму и книги для них, так я стала искать работу горничной. Счастливые звезды горели в день моего появления на свет, я нашла работу, не успев и десяти шагов отойти от дома. Моя новая соседка сказала, пока мы стояли в очереди за водой:

– Знаешь, Чарита, ухожу с работы, не могу больше. Варить на ораву грязных девчонок, стирать горы одежды, убирать за всеми, слушать старухины приказы. Не хочу. Вены вылезли на ногах, семью не вижу! Устроюсь в нормальный дом, силы на своих останутся.

– Они еще никого не нашли, твои прежние хозяева?

– Да кто ж к ним пойдет? Таких глупых служанок, как я, еще поискать!

– Дай мне адрес, – сказала я, будто Минакши положила мне слова на язык.

– Они живут в Башне, пройдешь мимо лавок, мимо христианской церкви, сразу увидишь. На четвертом этаже их квартира. Только подумай, дорогая, не ищешь ли ты землю на песчаной реке?

* * *

Был сезон, когда маринуют манго. Я пришла