Чувство реальности. Книга 1 - Полина Дашкова

– Прости, не понял, – напряженно улыбнулся Григорьев.

– Все ты отлично понял, – Билли похлопал себя ракеткой поколену, – ты уже месяц набиваешь утробу Скарлатти французскими и японскимиделикатесами. Это же дикие деньги, Эндрю. Объясни, зачем тебе это нужно?

В голове Григорьева тут же завертелись разнообразные,варианты вранья, более или менее достоверные, но одинаково бесполезные.Макмерфи был таким же профессионалом, как он, и любое вранье принял бы, какудачную подачу теннисного мяча, с одобрительной улыбкой.

– Нет, конечно, если бы ты, Эндрю, был агентом КГБ, тогда втвоей дружбе со Скарлатти имелся бы определенный смысл, – продолжал рассуждатьБилл, спокойно и насмешливо глядя в глаза Андрею Евгеньевичу, – а так.., непонимаю.

– В нашей жизни вообще много всего непонятного, – вялопарировал Андрей Евгеньевич.

Разговор этот они продолжили вечером в маленьком джазовомклубе, громким таинственным шепотом, под изумительный свинг черного певца,почти соприкасаясь лбами. Макмерфи рассказал, что прожорливый “красноватый”Скарлатти тесно связан с наркомафией, замешан в нескольких нераскрытых заказныхубийствах. Он дважды ускользал от правосудия. В последний момент свидетелиобвинения отказывались от своих показаний либо бесследно исчезали. Но недавновозникли упорные слухи, будто Скарлатти завербован КГБ, и это скорее хорошо,чем плохо.

– У меня есть друзья в самых влиятельных структурах, –доверительно сообщил Макмерфи, – они были бы очень благодарны тому, кто поможетзадержать Скарлатти по подозрению в шпионаже. Если бы удалось взять жирногомерзавца с поличным, допустим, в момент подучения денег от КГБ, это вряд липонравилось бы его коллегам-бандитам. Мафия не любит, когда ее членыподрабатывают на стороне, и братской поддержки Скарлатти не получит. А водиночку ему не выкрутиться.

– Но видишь ли. Билли, человек, который поможет твоимвлиятельным друзьям арестовать Скарлатти как шпиона, сильно обидит своихвлиятельных друзей, – возразил Григорьев, – не только мафия не любит, когда еечлены подрабатывают на стороне. Этого никто не любит и не прощает.

– Эндрю, мы говорим сейчас о Скарлатти, об отпетом мерзавцеСкарлатти. При чем здесь любовь и прощение? – грустно улыбнулся Макмерфи. – Мыуходим от главной проблемы. Видишь ли, Эндрю, самого факта общения со Скарлаттидовольно. – чтобы щедрый любитель французской кухни был выдворен из США вдвадцать четыре часа. И если этот человек хоть что-то для тебя значит, если егосудьба тебе не безразлична, ты должен ему помочь.

– Погоди, Билли, но ведь у вас свободная страна, винаСкарлатти пока не доказана, он такой же гражданин, как все, и я не понимаю… –неуверенно пробормотал Григорьев и, замолчал на полуслове, посколькууказательный палец Билли грозно закачался у него перед носом.

– Давай не будем валять дурака, Эндрю. Этот твой человекведь только притворяется дипломатом, мы с тобой оба знаем, кто он на самомделе, верно? У чистого советского дипломата не хватило бы денег на эти безумныегастрономические оргии. В вашем государстве только одно ведомство может себепозволить вываливать такие огромные суммы. Формальный повод для выдворениятайного сотрудника этого ведомства из нашей страны – не проблема. Очень обидно,Эндрю, когда тебя выгоняют вон. Но будет совсем обидно, если в чью-то злуюголову придет идея сфабриковать нечто грязное, недостойное. Допустим, твойприятель зайдет однажды в магазин, и вдруг на выходе его задержит охрана. Чтотакое? В чем дело? Извините, сэр, нам придется вас обыскать. Да пожалуйста,обыскивайте! Я честный человек, и все такое. Он ведь честный человек, этот твойприятель, правда, Эндрю? Представляешь его шок, его ужас, когда охранникизвлечет у него из кармана какую-нибудь дорогую изящную штучку. Серебрянуюзажигалку, например, или шарф из натурального шелка от Картье.

– Перестань, Билли, – поморщился Григорьев, – это старыедешевые трюки, мне даже странно слышать от тебя подобные глупости.

– Так они потому и старые, что всегда срабатывают, –подмигнул Макмерфи, – и дешевые, потому что выбор большой. Есть еще наркотики,совращение детей, да мало ли на свете грязи, Эндрю? Она ужасно липкая, отмытьсясложно. Не лучше ли обойтись без нее?

– Это невозможно, – покачал головой Григорьев.

– Всегда есть выбор, Эндрю.

– Выбор между предательством и грязью?

– Нет, Эндрю. Не совсем так. Выбор между двумя вариантамиразвития событий. Вариант первый. Мерзавец, убийца Скарлатти будет гулять насвободе, набивать свое брюхо в дорогих ресторанах, а благородногоинтеллектуала, человека тонкого, умного, образованного, обвинят черт знает вчем, выгонят вон с позором. Но этого мало. Когда он окажется дома, когдапереживет все унизительные разбирательства с начальством, вдруг начнутвсплывать дальнейшие подробности его пребывания в США. Окажется, что его теснаядружба с некоторыми представителями зарубежной прессы стала причиной целогоряда серьезных провалов и неприятностей. В задушевных беседах он выкладывалмного всякой информации, в том числе и сверхсекретной, причем не полегкомыслию, а с определенной корыстью. За деньги. За возможность остаться вСША.

Григорьев не выдержал и рассмеялся. Смех получилсяфальшивый, больше похожий на нервную икоту.

– Ну, насчет денег это ты загнул, Билли. Нужныдоказательства, просто так никто не поверит.

– Доказательства будут, поверят все, ты сам это отличнознаешь. А насчет остаться в США я тоже загнул? Или нет?

Григорьев ничего не ответил. Чтобы прекратить икоту, онсхватил стакан с остатками яблочного сока и выпил залпом. Но в стаканеоказалось виски. Его чуть не стошнило. Он кинулся в туалет, задевая в полумракеуглы чужих столов и чувствуя спиной взгляд Макмерфи, насмешливый исочувственный. В маленьком чистом туалете он долго плескал в лицо ледяную воду,тер красные воспаленные глаза. Программа, изложенная Макмерфи, была вполнереальна. Нельзя кормить противника одним только враньем, если противник неидиот. А работать с идиотами нет смысла.

Они с Макмерфи довольно часто делились друг с другомреальной секретной информацией. Да, дозированной, да, не совсем свежей,вчерашней, но реальной. Иначе давно распалась бы эта дружба, которуювашингтонская резидентура считала чуть ли не самой серьезной своей победой запоследние несколько лет. Уилльям Макмерфи был полковником ЦРУ. АндрейЕвгеньевич Григорьев был полковником КГБ. Они играли на равных. И каждый ждал,когда другой подставится. Никто не виноват, что Григорьев подставился первым.

Он вернулся за столик, Макмерфи почти дремал, откинувшись наспинку стула. Не открывая усталых глаз, он продолжил говорить так, словно небыло никакого перерыва:

– Вариант второй. Благородный интеллектуал поможет упрятатьубийцу за решетку и получит возможность остаться в стране, которую, междупрочим, любит, в которой ему живется лучше, комфортней, чем у себя дома.