Чувство реальности. Книга 1 - Полина Дашкова

– Ну не убитый же! – ординатор тихо хрипло захихикал. –Перед смертью ее употребил убийца, и она не сопротивлялась. А знаешь почему?

– Надеялась, что не убьет, – неуверенно предположилАрсеньев.

– Может, и надеялась, – кивнул эксперт, – однако вряд ли.Пойдем, кой-чего покажу.

Майор вяло побрел за Герой. Ему вовсе не хотелосьвозвращаться в анатомический зал и в который раз глядеть на трупы.

– Сначала скажи, ты сам ничего не замечаешь? – Гератаинственно улыбнулся и показал глазами на лицо покойницы.

– Нет, – пожал плечами Арсеньев, – вроде ничего особенного.

– Ты, Александр Юрьевич, банально мыслишь, – вздохнул Гера,– ты сразу ищешь следы побоев, ссадины, царапины, а на другое внимания необращаешь. Ну давай, майор, на счет три, что не так в этом трупешнике?

– Все не так. Все. Это не старуха девяноста лет, мирнопочившая в окружении любящих внуков и правнуков, а молодая здоровая женщина,убитая какой-то нелюдью. Ей бы еще жить и жить, детишек рожать, – проворчалАрсеньев.

– Фу-у, чрезвычайно банально мыслишь, товарищ майор, – Гераскорчил презрительную рожу и довольно точно просвистел первые аккорды траурногомарша Шопена, – и как ты существуешь с таким доисторическим взглядом на мир?Легкости тебе не хватает, жизненного задора, здорового эгоизма, сарказма ипофигизма.

– У нее губы накрашены! – не слушая его, удивленно выпалилАрсеньев.

– Разглядел, наконец. Поздравляю, – хмыкнул Гена, – изнаешь, что самое интересное? Смотри, – он взял огромную лупу и поднес ее кгубам женщины, – видишь, кожа вокруг рта содрана, совсем немного, тольковерхний слой, и ровненько, как по линейке.

– То есть он ей заклеил рот куском лейкопластыря?

– Молодец, соображаешь. Даже осталась пара прилипшихволокон. Обычный лейкопластырь, продается в каждой аптеке. Теперь смотри сюда,– он взял руку убитой, приблизил лупу к запястью. – Видишь, тоненькие волоски,нежный золотистый пушок. А здесь опять же все содрано, как по линейке. И налевой руке то же самое.

– Он замотал ей руки?

– Ага.

Арсеньев тихо присвистнул.

– Не свисти! – строго сказал Гера. – Денег не будет. Тытеперь видишь, кто он такой? Ты видишь или нет? Он псих, – Гера перешел нашепот и приблизил к Арсеньеву лицо:

– Зачем он приклеивал пластырь, я понимаю. Но зачем потомсдирал? Для чего после этого аккуратно накрасил ей губы ярко-красной помадой,такой стойкой, что не стерлась, не размазалась, когда он перевернул ее мордой вподушку? И на фига ему понадобилось дырявить ей башку, когда она была ужемертвая?

От Геры легко, почти неуловимо, несло перегаром. Он, так жекак Арсеньев, отдежурил ночь, но, в отличие от непьющего майора, выпил длябодрости.

– Погоди, как мертвая? – Арсеньев нервно дернул головой.

– А вот так. Он ведь придушил ее. Он просто зажал ей нос.Двумя пальцами. Если у человека рот заклеен, этого вполне достаточно. Знаешь, уменя трупешник один был, примерно год назад. Тоже девушка, правда не такаякрасивая. Представляешь, блин, супружеская пара баловалась садистской любовью.Насмотрелись черной порнушки, и вперед. А у нее хронический синусит. Прощеговоря, насморк. Он ей кожаный намордник надел, который полностью закрываетрот, а капли в нос закапать забыл и так увлекся, что не заметил, как дорогаясупруга задохнулась на хрен. Обстурационная асфиксия. – Эксперт тихо засмеялся.Смех у него был странный, резкий, на пронзительно высокой ноте. – Сто девятуюполучил, причинение смерти по неосторожности. Три года. Адвокат был толковый.

– Погоди, – поморщился Арсеньев, – значит получается, убийцасначала застрелил мужчину, потом занялся женщиной. Заклеил ей рот, замоталруки, изнасиловал, придушил, просто зажав нос двумя пальцами, потом аккуратноотодрал все пластыри, накрасил губы особо стойкой помадой, перевернул лицомвниз и на прощанье выстрелил в затылок?

– Именно так все и было. Я ж говорю, псих, – эксперт созвоном распахнул стеклянные дверцы шкафа, достал литровую толстобокую бутылку сузким горлом, вытащил резиновую пробку. Запахло спиртом.

– Тебе налить?

– Нет, спасибо.

– Ну как хочешь, – он плеснул себе в какую-то мутнуюмензурку, выпил залпом, занюхал рукавом халата, – твое здоровье, майор.Классные феньки, правда? Только ты никому не рассказывай.

– Что значит – не рассказывать? – удивился Арсеньев. – Ты жевсе равно должен писать протокол.

Гера налил еще спирту, выпил, на этот раз уже не предлагаямайору и не занюхивая.

– А вот в протокол я это вносить не буду, поскольку насчетпротокола мне даны всякие особые указания, – быстро, еле слышно пробормотал он,и лицо его вдруг стало серьезным, задумчивым, он громко рыгнул.

– Какие указания, Гена?

– Как это какие? Руководящие! – Он опять рыгнул, достал изкармана халата горсть черных сухариков, протянул Арсеньеву:

– Хочешь?

– Нет, спасибо.

– Ну и зря, – он запрокинул голову, ссыпал сухарики в рот изахрустел, печально глядя в окно.

– Гена, ты можешь мне толком объяснить, в чем дело? Почемуты не станешь вносить в протокол то, что показал мне? Или ты опятьфантазируешь? – тихо спросил Арсеньев.

От возмущения Гена поперхнулся, закашлялся, покраснел, изглаз потекли слезы, пришлось несколько раз хлопнуть его по спине.

– Эх, Саня, – произнес он наконец и взглянул на Арсеньеваполными слез глазами, – я с тобой как с человеком, а ты… Ну ты же видел всесам, разве нет? Скажи, видел?

– Допустим. Но всему этому можно найти и другие объяснения.

– Какие, например?

– Ну, не знаю, мало ли, сколько существует всякихкосметических процедур? Может, эти следы на лице и руках убитой связаны скакими-нибудь там специальными масками или аллергией? А губы кажутсянакрашенными из-за татуировки. Есть такие специальные татуировки, когда краскаводится под кожу…

– Вот ты сам и ответил на свой вопрос, Александр Юрьевич, –тяжело вздохнул эксперт, – в нашей работе бывают случаи очевидные, как,например, дырка от пули, рубец от удавки, а бывают такие, для которыхобъяснений можно подобрать до фига и больше. Но ты запомни, Саня, изнасилованиебыло. Есть характерные ссадины на внутренней стороне бедер. Есть растяжениесухожилий. И выстрелил он в нее уже мертвую. И помада нанесена посмертно. Это ятебе как специалист заявляю. А что касается остального, понимай как хочешь,вернее, как начальство повелит. Ну, что ты на меня так вылупился? Я, конечно,выпил, но не много, и дело совсем в другом. Просто этих двоих совсем не вовремязамочили. И как-то не по-человечески. Нет, штатника нормально кончили, неспорю. А вот девушку-красавицу… Больно уж много с ней делали всяких интересныхфенек. Ладно, майор, все, проехали. В общем, ты меня понял.