Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

было ни времени, ни возможности перевести дух; в их числе был и ужасный шквал, настолько внезапный и мощный, что флагман почти лег на борт и, кажется, только с Божьей помощью смог выправиться. В трюме скопилось много воды, что значительно повышало опасность, и голодные моряки, измученные непрерывным трудом и голодом, едва успевали ее откачивать. Едва ли люди могли рассчитывать на что-то большее, нежели на фунт заплесневелых сухарей и на пинту вина в день, за исключением тех случаев, когда случалось поймать немного рыбы… Сопровождаемые такими опасностями и непрекращающимися невзгодами, 18 июля корабли добрались до мыса, уже названного ранее Кабо-де-Крус, где индейцы приняли их хорошо и принесли хлеб из маниоки, рыбу, земные плоды и все, что только могли, причем по доброй воле и с большим удовольствием. Там они остановились и отдохнули два или три дня».

Этот опыт еще раз доказал, что даже небольшие каравеллы с латинским парусным вооружением бессильны с наветренной стороны в условиях Антильских островов, когда пассат, море и течение действуют в одном направлении. Поскольку впереди лежал еще один трудный участок вдоль побережья к востоку от мыса Крус, Колумб мудро решил немного расслабиться и завершить исследование Ямайки. Покинув якорную стоянку у Круса (там даже и в наше время можно увидеть скопление парусников, ожидающих перемены ветра), Адмирал взял курс зюйд-зюйд-вест в направлении Эль-Гольфо-де-Бьен-Тьемпо, откуда флот отбыл три месяца назад, и добрался до места без затруднений.

Из Монтего-Бей, как теперь называют тот пресловутый Залив Хорошей погоды, флоту пришлось сделать маневр, сначала пройдя на запад, потом на юг, а затем на восток, каждую ночь вставая на якорь, поскольку Ямайка богата на гавани и рейды, подходящие для судов с малой осадкой. Индейцы были дружелюбны и щедро раздавали еду, но каждый вечер разражался один из тех страшных раскатов грома, снова заставляющий флот оставаться на месте. До второй недели августа подробности пребывания флота неизвестны до тех пор, пока каравеллы не бросили якоря в Портлендской бухте, названной Колумбом Bahia de la Vaca[269]. Внутри разместилось семь небольших островков, а поблизости на побережье стояло множество индейских деревень.

Здесь индейцы оказались намного дружелюбнее своих северных собратьев. Касик большой деревни на горном склоне лично спустился вниз, имея при себе запасы продовольствия, после чего долго беседовал с Адмиралом (разумеется, через Диего). Казалось, что касик не был чем-то удовлетворен, и, когда на следующий день флот уже двинулся дальше под легким береговым бризом, вождь нагнал каравеллы на трех каноэ, причем одно из них явно выделялось по длине и было ярко раскрашено. Дальнейшее описание Бернальдеса – лучшая словесная картина из всех событий, произошедших в этом путешествии: «В самом большом каноэ касик прибыл лично с женой и двумя дочерями – старшей, лет восемнадцати, очень красивой, совершенно голой, и чрезвычайно скромной помладше – и двумя сыновьями-крепышами. Тут же присутствовали пятеро сыновей касика, родственники-иждивенцы и их вассалы. На носу каноэ стоял индеец, очевидно исполняющий роль герольда. Он был одет в подобие плаща из красных перьев в форме герба, на голове красовалась такая же перьевая корона, очень красиво выглядевшая, а в руке он держал белое знамя без какого-либо рисунка. Лица двух или трех туземцев в каноэ были раскрашены красками одного и того же рисунка, каждый имел на голове большой перьевой шлем, и у всех на лбу красовался круглый диск размером с тарелку с одинаковым рисунком. Каждый держал в руке какой-то предмет, издающий позвякивающие звуки. Были еще два человека, раскрашенные другим образом, и они несли две деревянных трубы, покрытые птицами и другими узорами; дерево, из которого они были сделаны, было очень черным и прекрасным. На каждом был очень красивый шлем из зеленых перьев, очень плотно сложенных. Еще шестеро других носили шлемы из белых перьев и, скорее всего, охраняли имущество касика. У касика на шее висели несколько медных украшений, называемых „гуаньи“ с соседнего острова, очень тонкой работы и нитка из больших бус из мраморного камня, считающегося здесь очень ценным. Голову касика венчала корона маленьких камней, зеленых и красных, расположенных по порядку и перемежающихся большими белыми камнями. Посередине лба размещался драгоценный кулон, а на уши подвешены два больших золотых диска на нитях из маленьких зеленых бусин. Тело касика прикрывало подобие набедренной повязки, сделанной с таким же мастерством, как и корона. Его жена тоже была разукрашена подобным образом, а причинное место прикрывалось клочком хлопковой ткани размером с апельсиновую корку. Плечи под мышками обрамляли хлопковые рулоны, напоминающие плечевые манжеты старомодных французских дублетов, два таких же, но больших размеров – на каждой ноге ниже колена, наподобие мавританских ножных браслетов. Старшая и более красивая дочь была обнажена совершенно, если не считать единственную цепочку маленьких и очень черных камней вокруг талии. С цепочки свисало что-то вроде листа плюща из зеленых и красных камней, прикрепленных к хлопковой тканевой основе».

Когда эта живописная кавалькада поравнялась с флагманом, Адмирал находился в каюте, даже не подозревая о том, какое театральное действо происходит вокруг, и так и находился бы в неведении, пока касик и свита не оказались на палубе, а каноэ не были отправлены на берег. Увидев Адмирала, касик с радостным лицом объявил, что он и его семья хочет отправиться вместе с ним, чтобы навестить католических монархов, чье величие и могущество так красноречиво описал Диего. Будучи наслышанным, что никто на близлежащих островах не смог противостоять Адмиралу, касик объявил следующее: «Прежде чем ты лишишь меня моей земли и власти, хочу со своей семьей отправиться на твоих кораблях, чтобы увидеть великого короля и королеву, твоих лордов, самую богатую и изобильную землю в мире, где они живут, и посмотреть на чудеса Кастилии, о которых так много рассказал твой человек». К чести Колумба, человечность одержала верх над славой. Должно быть, велико было искушение выставить напоказ при дворе эту блестящую дикарскую королевскую семью в золотых украшениях и перьях. Однако он не забывал о холодной погоде, в которой индейцы будут страдать и умирать, о том, что ожидает хорошеньких дочерей от моряков, о глубоком разочаровании, которое ожидает эти невинные души в Кастилии. Сжалившись, Колумб отклонил просьбу касика и отправил индейцев на берег в шлюпке, получив заверения в почтении и верности.

По-видимому, из-за западного ветра Колумб «пропустил» залив Порт-Ройял со знаменитой Кингстонской гаванью и направился из Портлендской бухты сразу к Голубым горам, возвышающимся на 7300 футов прямо над морем на восточной оконечности Ямайки. 19 августа флот миновал мыс Морант, который адмирал