Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

но во времена Колумба его глубина едва ли достигала сажени. Каравеллы пришлось перемещать весьма трудоемким способом. Идущая впереди шлюпка вставала на якорь, а судно, закрепившись через нее канатом, подтягивалось на брашпиле, скользя килем по мягкому дну. Лишь только после того, как это мелкое место осталось позади, глубина снова дошла до 3 саженей и проблемы подобного рода больше не возникали.

Недалеко от нынешней деревни Гуанимар «к кораблям подошло много каноэ, и люди в них сказали, что у народа тех гор был король с большим состоянием… они называли его святым, и он носил белую тунику, которая волочилась по земле». Все тот же индеец в белом? Вряд ли. Скорее всего, это был просто еще один случай, когда испанцам старались «поддакивать», при общении жестами, когда они пытались расспросить о необъяснимом явлении, произошедшем несколько дней назад. Однако встречались не только «поддакивающие», но и более сообразительные туземцы. Например, один из них, говоривший с переводчиком Диего на берегу, настаивал на том, что Куба – это остров, а вовсе не то, что хотел бы услышать Адмирал. Однако даже и он подкрепил эту географическую истину сказкой о каком-то великом немом касике, которую Лас Касас в свое время назвал беспардонной мистификацией.

Разумеется, все совокупные «свидетельства» о пресвитере Иоанне побудили Колумба провести тщательную разведку залива. Миновав линию холмов за Батабано, флот шел четыре дня, каждую ночь становясь на якорь. Этот южный берег провинции Пинар-дель-Рио защищен от океанских волн островом Пайне-Айл. Он изобилует множеством мелких бухт, болотист и сплошь покрыт мангровыми зарослями. Само собой, возможность высадки в таких условиях была невозможна, но, к счастью, вода была достаточно глубокой, чтобы каравеллы могли плыть, не удаляясь от берега.

На основе имеющейся информации очень трудно, если не сказать – совсем невозможно, составить график заключительных дней путешествия флота на запад. Проанализируем наш источник. Он сообщает, что в конце упомянутого четырехдневного плавания вдоль болотистого берега корабли «достигли бухты, где земля снова поворачивала на восток» – но там нет никакой бухты. Далее «увидели несколько очень высоких гор, где побережье образовывало мыс, на расстоянии 20 лиг» – и опять же, в этой части Кубы никакие горы не спускаются к мысу. «Пройдя вдоль многих островов, в течение двух дней они достигли гор и обнаружили красноватый хребет, такой же большой, как у Ауреи на Корсике». Флот обошел этот хребет, но «люди не смогли сойти на берег из-за грязи и мангровых зарослей… пробыли на этом побережье несколько дней в поисках пресной воды… и нашли ее на восточной стороне в нескольких очень красивых пальмовых рощах». Действительно, грязь и мангровые заросли напоминают западную часть залива Батабано, но ни у одного из тамошних заливов нет восточной стороны. И хотя красноватый хребет, «подобный корсиканскому», очевидно, является предгорьем Сьерра-де-лос-Органос, его невозможно увидеть с берега. Такие несоответствия очень озадачивают. Некоторую ясность вносят подробности о том, что флот направился на юг, затем на запад, затем на юго-запад, не отклоняясь от линии побережья «материка» (то есть Кубы). Эти направления очень точно соответствуют очертаниям берега залива Батабано между бухтами Даянигуас и Кортеса. Тогда фраза «А на юге они увидели море, полное островов», без сомнения, определяет длинную полосу Кайос Сан-Фелипе. Здесь «было замечено много птиц и черепах; и воздух был наполнен бабочками весь летний день, пока вечерний ливень не унес их прочь».

По словам Питера Мартиры, где-то примерно здесь люди нашли на берегу старика-индейца, которого приняли на борт и чей язык Диего не мог понять. Это был первый случай, когда переводчик-таинос с Багамских островов был сбит с толку, но этнологи выяснили причину. Каравеллы вышли за пределы культуры тайное и вошли в последний оплот сибони – того самого первобытного народа, которого тайное не так много лет назад оттеснили на запад. Именно к этому этносу и принадлежал непонятный старик.

Шла вторая неделя июня. Хотя Колумб и начал это путешествие на «Нинье», «Сант-Хуане» и «Кардере» как исследовательскую экспедицию, надеясь доказать, что Куба является частью материка, к этому времени он, как позже признался Бернальдесу, разработал гораздо более амбициозный план, предвосхитивший Магеллана. Адмирал грезил обогнуть Золотой Херсонес, пересечь Индийский океан, а затем либо вернуться со своим маленьким флотом в Испанию вокруг мыса Доброй Надежды, либо высадиться на берег Красного моря и отправиться домой по суше, захватив по пути Иерусалим. Такова была фантастическая мечта мистика и пророка Колумба, но здравый смысл практичного моряка отвергал любые попытки осуществить столь грандиозный план со столь малым количеством сил и снаряжения. Суда давали течь из-за частых посадок на мели, ходовой такелаж нуждался в обновлении, поскольку его большая часть, как и другие припасы, была испорчена морской водой. Кроме того, и сами люди (моряки ненавидят садиться на мель – это означает проведение множества дополнительных работ) были голодны, недовольны и опасались, что уже никогда не смогут получить той выгоды, на которую рассчитывали на золотоносной Эспаньоле. По оценкам Колумба, флот ушел на запад на расстояние от 322 до 335 лиг от мыса Майей, и, хотя фактическое расстояние составляло всего лишь около половины от этой оценки, каждая миля работ на мелководье была гораздо большим напряжением для людей, чем сотня миль свободного плавания.

Итак, кажется почти несомненным, что Колумб достиг бухты Кортеса, то есть находился менее чем в 50 милях от мыса Корриентес – юго-западной оконечности Кубы. Если бы Адмирал проявил чуть больше настойчивости, следуя вдоль южного побережья, он смог бы лично убедиться, что Куба – это остров, как бы ему этого ни хотелось. Но для Колумба оказалось достаточным, что побережье отклонялось к югу. По продолжительности путешествия на запад, по рассказам туземцев и по многочисленности пройденных островов Адмирал пришел к выводу, что (даже без признаков золота или специй) эти острова относились к Малайскому архипелагу, Куба – китайская провинция Манги, а уходящий к югу берег (который вскоре заканчивался у Кабо-Франсес) – начало Золотого Херсонеса (или Малайского полуострова). Интересно предположить, что произошло бы дальше, если Колумб все-таки нашел в себе силы пройти эти злосчастные 50 миль. Гольфстрим почти наверняка унес бы флот в пределы видимости Флоридских заливов и, возможно, оттащил бы потом далеко к северу, откуда добраться до Испанского полуострова проще, чем обратно к Эспаньоле. Но состояние каравелл и настроения среди людей, включая офицеров, требовали поворота обратно.

Чтобы избежать обвинений в преждевременном возвращении, Колумб велел записать подтверждения членов экипажей о том, что Куба – полуостров и дальнейшее продвижение вдоль его побережья не имеет смысла. Возможно,