Жизнь Христофора Колумба. Великие путешествия и открытия, которые изменили мир - Самюэль Элиот Морисон

для монархов от Адмирала, францисканца Бойля и казначея Виллакорты (эти бумаги давно исчезли) Торрес имел при себе отдельный меморандум Колумба с личным сообщением Фердинанду и Изабелле (к счастью, этот документ сохранился, причем даже с комментариями государей). В нем Колумб докладывал об обстоятельствах, ставших причинами отправки флота домой с таким небольшим количеством золота на борту. Адмирал просил немедленно отправить назад три или четыре каравеллы с солониной, пшеницей, вином, маслом, уксусом, сахаром и патокой для общего пропитания, лекарствами для больных, а также миндалем, изюмом, медом и рисом для выздоравливающих. В этом же послании он особо хвалил де Охеду, доктора Чайку и несколько других проявивших себя офицеров и попросил увеличить им жалованье. Хотя при написании меморандума Колумб уже был обеспокоен ропотом, саботажем и даже попытками мятежа, он не высказывал никаких персональных претензий, за исключением общей жалобы на солдат, отказывающихся от любой работы, ради которой требовалось покинуть седло. Кроме того, заболевшие солдаты запретили кому бы то ни было пользоваться их лошадьми. Также Адмирал предлагал включать в платежную ведомость и двести добровольцев, что, по его мнению, улучшило бы контроль над этими «вольными» поселенцами, находящимися пока вне государственного надзора. Требовался запас обуви, одежды и сукна; нужны были мулы или другие вьючные животные, позволяющие снять самую тяжелую работу с человеческих плеч; Колумб просил двести кирас, сто аркебуз и сто арбалетов. Совершенно очевидно, что абсолютное большинство колонистов состояло из нанятых строителей и ремесленников, пребывающих в надежде найти золотую жилу Сибао. Адмирал выражал желание нанять в Эстремадуре несколько опытных старателей и также отправить их на Эспаньолу. Далее он уверял, что пленных карибов следовало обратить в добрых христиан и переводчиков (похоже, что некоторым из них все-таки удалось выжить).

Надо полагать, что Фердинанд и Изабелла остались довольны этим по-деловому объективным и прямолинейным отчетом, поскольку был отдан ряд приказов о предоставлении Адмиралу всего необходимого, а также об исполнении почти всех его предложений. Против первого параграфа меморандума, сообщавшего о результатах исследований Горбалана и Орхеды, монархи приказали записать: «Их высочества выражают огромную благодарность Богу и расценивают все, что Адмирал сделал и сделает, как очень важную услугу. После Бога именно ему они обязаны за все, что у них было и будет, о чем отпишут более подробно. К своему письму они приложат этот меморандум».

История сохранила почти полный текст письма монархов, датированного 13 апреля. В частности, оно содержит такую фразу: «…Вы хорошо нам служите, поэтому мы окажем вам услуги, почести и продвижение по службе, которых требуют и заслуживают ваши великие заслуги». С какой печалью, должно быть, Колумб перечитывал это письмо, включая его текст в Книгу привилегий 1502 года! Весьма далекие от того, чтобы даровать ему дальнейшие почести и продвижения (а таковые существовали: Адмирал еще не был принят ни в один рыцарский орден, не произведен в графы или герцоги, не получил замок или поместье в Испании), монархи вскоре начали фактически (хотя и негласно) постепенно лишать его почестей и привилегий, которые у него уже были. Говоря проще, он закончил свою жизнь почти таким же, каким и был в самом ее начале.

Но несомненно, один из пунктов письма монархов явно пришелся Колумбу по душе. Ему разрешалось отправить домой Берналя де Пису. Этот человек, назначенный короной на должность Contador[252] для учета золота, с самого начала экспедиции принялся создавать Адмиралу препоны. Уже после отплытия Торреса в якорном буйке была обнаружена его бумага, переполненная ложными кляузами против Колумба, излагающая план захвата некоторых каравелл и возвращения в Испанию. Адмирал взял чиновника под арест и для большей предосторожности поместил все оружие и самое ценное снаряжение флота на борт флагмана под присмотр своего брата дона Диего. Покончив с этим делом, он приступил к подготовке экспедиции в Сибао.

Можно сказать, что путешествие де Охеды представляло собой простую первичную разведку. Гораздо более важной была стала экспедиция, которую возглавил сам Адмирал 12 марта 1494 года. В какой-то мере она стала первым сухопутным походом конкистадоров, сделавшим историю Испании в Новом Свете такой великолепной. Каким бы коротким ни было это путешествие, оно послужило примером для Васко Нуньеса де Бальбоа, Кортеса, Писарро, Коронадо, Де Сото, Орельяны и бесчисленного множества других последователей, не прекращавших своих трудов до тех пор, пока Американский континент не был испещрен всеми возможными путями между 40° северной и 50° южной широты.

В этот поход были взяты все трудоспособные христиане, не обремененные обязанностями службы в гарнизоне. Для защиты от возможных нападений со стороны туземцев у Адмирала был отряд арбалетчиков, отряд кавалерии и группа пеших идальго, вооруженных мечами и аркебузами. Для выполнения непосредственных работ на земле вместе с Колумбом отправились плотники, лесорубы, каменщики и землекопы с инструментами и приспособлениями, пригодными для добычи золота и строительства отдельного форта. Итак, в военном строю, с поднятыми знаменами и под звуки труб эта первая кастильская кавалькада (из длинной череды последующих) выступила из Изабеллы. Перейдя вброд Рио-Бахабонико, испанцы пересекли сухую равнину, покрытую густым кустарником, и ночью разбили лагерь у подножия Кордильеро Сетентриональ. Их зазубренные, словно бритва, вершины возвышаются примерно на 2500 футов над уровнем моря. Бригаду идальго и рабочих послали вперед, чтобы расширить индейскую тропу, которой уже воспользовался де Орхеда. После захватывающего дух подъема экспедиция достигла перевала, названного Колумбом в честь создателей тропы – Эль-Пуэрто-де-лос-Идальгос. Затем эта узкая дорога внезапно повернула на восток через расщелину в хребте, миновала холодный источник в долине, затененной огромными пальмами и красными деревьями махагони. С этого места открывался вид на широкую плодородную долину. Лас Касас ничуть не преувеличивал, когда описывал эту обширную местность, проходящую насквозь от Монте-Кристи до залива Самана-Бей, как «одно из самых замечательных мест в мире… которое должно вызывать благословения и бесконечную благодарность Создателю… за такое совершенство, изящество и красоту… такую свежесть, зеленость и открытость;…увидев [эту долину], они почувствовали, что прибыли в какую-то часть Рая… и Адмирал, будучи глубоко тронутым, вознес великую благодарность Богу и назвали ее Vega Real»[253]. Лично я впервые увидел Вега-Реаль в сезон, когда деревья «мадре де какао» распускают розовые цветы, и скажу без обиняков, что это зрелище стало самым запоминающимся в моих долгих странствиях по маршрутам первооткрывателя.

Спустившись вниз, идальго оказались совсем в другом климате, в корне отличающемся от засушливого побережья. На богатом черноземе бурно произрастали красные махагони и черные эбеновые деревья с блестящими темно-зелеными листьями, под ногами плескались маленькие ручейки, большие