Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

Западной Европе. Оттуда пришел, примерно в 1967 году, и сам термин «диссиденты». Именно в опубликованных по этой теме исследованиях была произведена классификация разных направлений диссидентства. Одно из них, условным лидером которого был академик А. Д. Сахаров, определялось как правозащитное, либеральное и явно прозападное. Второе, в котором наиболее яркой фигурой был Солженицын, классифицировалось как антикоммунистическое, но имевшее русскую националистическую и религиозно-православную ориентацию. Рой Медведев был отнесен в этих анализах к «лояльной» и «марксистской» оппозиции, которая не считала демократию и социализм несовместимыми. Жорес Медведев не поддавался никакой классификации. Поскольку наиболее известной была моя книга «Взлет и падение Т. Д. Лысенко», то меня относили к противникам псевдонауки и к сторонникам свободы международного сотрудничества ученых. Часто, впрочем, Роя и Жореса Медведевых рассматривали вместе.

Мои политические взгляды в тот период нельзя было охарактеризовать как антисоветские. Я признавал легитимность СССР как суверенного многонационального государства и экономическую оправданность государственной собственности на природные богатства и основные средства производства. Однако считал неоправданной и непроизводительной государственную монополию на все виды производственной и коммерческой деятельности, и особенно на сферу услуг, и введенную Сталиным и охраняемую госбезопасностью монополию КПСС на все формы политической активности. Я также считал, что советская колхозная система является принудительной и неэффективной. Мои взгляды не выходили, однако, за пределы личного мнения. У меня не было ни времени, ни достаточно знаний, чтобы детально формулировать какие-либо политические или экономические концепции. Никаких обращений к советским политическим лидерам я никогда не писал и не подписывал.

Подготовка к отъезду в Англию

В октябре я написал директору нашего института заявление о предоставлении мне с января 1973 года академического отпуска сроком на один год для научной работы по приглашению из Англии. Вскоре мой отпуск был оформлен и в ВАСХНИЛ. Мне разъяснили, что общегражданские заграничные паспорта мне и членам семьи должны оформляться не Министерством иностранных дел, а Министерством внутренних дел через ОВИР (Отдел виз и регистраций) Калужского областного управления внутренних дел. В Калуге в областном ОВИРе мне выдали все необходимые анкеты и правила. Нужны были характеристики, справки о медицинском освидетельствовании, фотокарточки и много других бумаг, содержания которых я сейчас уже не помню. Все нужные документы мы готовили, наверное, недели две. Но ни мы сами, ни наши друзья пока не готовились к отъезду, в реальность которого было трудно поверить. После сдачи всех документов в калужский ОВИР в течение почти полутора месяцев не было никаких признаков их движения. Мы с Ритой работали, как обычно, а Дима заканчивал первое полугодие девятого класса. В понедельник 4 декабря вечером за ужином мы включили на кухне наш транзисторный радиоприемник «Рига» на волне русской службы Би-би-си. В начале британской новостной программы прозвучало сенсационное известие: «Наш корреспондент сообщает из Москвы, что Жорес Медведев, биолог и диссидент, насильственное заключение которого в психиатрическую больницу в 1970 году вызвало широкие протесты, получил разрешение на поездку в Англию на год с семьей для научной работы и лекций…» Мне сразу же стали звонить друзья и иностранные корреспонденты. Но я не мог комментировать это радиосообщение, так как ничего не знал о каких-либо решениях. Кто сообщил британскому корреспонденту такую информацию, остается для меня загадкой. Но я сразу понял, что это не выдумка, так как знал, что и в «инстанциях» были люди, продававшие иностранным журналистам новости, которые не могли публиковаться в СССР, но представляли интерес для западной прессы. На следующий день эта новость появилась во многих британских газетах, иногда с некоторыми подробностями о событиях на Геронтологическом конгрессе в Киеве.

Только через три дня мне позвонили из калужского ОВИРа и сообщили, что наши заграничные паспорта готовы. Чтобы их получить, я должен приехать в Калугу и сдать в ОВИР все наши внутренние документы – не только паспорта, но и свидетельства о рождении, брачное свидетельство и свидетельство об освобождении от воинской обязанности. Все оригиналы внутренних документов советских граждан запрещено было вывозить за границу.

В начале следующей недели я поехал в посольство Великобритании в Москве, чтобы узнать процедуру получения виз. Мне дали в консульстве несколько разных форм и анкет для всех членов семьи. Каждый из нас должен был заполнять эти анкеты самостоятельно. Все подготовленные документы были сданы в консульство 13 декабря. Но на собеседование меня пригласил не только консул, но и посол Джон Киллик (John Killick), в офисе которого присутствовал и второй советник посольства, по-видимому сотрудник секретных служб. Это были очень обстоятельные беседы с множеством неожиданных вопросов. Был среди них и вопрос о политическом убежище. Я сказал дипломатам, что ни при каких обстоятельствах не буду просить политического убежища и покину Великобританию по истечении срока моего отпуска. Консул интересовался и моим финансовым положением, поскольку приглашение из института не обещало никаких грантов. (Как мне стало известно позже, в британское издательство «Macmillan» звонили и спрашивали о суммах моих гонораров.) Визит в посольство продолжался около трех часов. Я не могу сказать, что он был дружественным. Беседы имели строго деловой характер и скорее напоминали профессиональный допрос. Было очевидно, что британские власти не хотят иметь лишних проблем ни с политическими беженцами, ни с экономическими невозвращенцами. Стало понятно, что решение будет приниматься не в посольстве в Москве, а в Лондоне.

Поскольку мы планировали отправиться на поезде, а не самолетом, то нужно было получить транзитные визы в консульствах ФРГ и Голландии. 16 декабря в лондонской газете The Daily Telegraph появилась статья московского корреспондента Тони Кониерса (Tony Conyers), в которой сообщалось, со ссылкой на атташе посольства, что, «хотя въездная виза Жоресу Медведеву и его семье будет выдана в посольстве в Москве, разрешение на визу требует одобрения британского министерства иностранных дел, куда были незамедлительно отправлены все документы». Это свидетельствовало о том, что решение о выдаче визы будут принимать на каком-то высоком уровне.

В советских заграничных паспортах стояла виза-разрешение: «Выезд из СССР до 14 января 1973 г.». После этой даты паспорта теряли силу и требовалась их замена с указанием новых сроков действия. Это означало, что мы должны были выехать из Москвы не позже 12 января 1973 года и пересечь границу в Бресте 13 января. Я купил билеты в жесткий купейный вагон на 11 января. Транзитные визы при наличии билетов были получены быстро и без проблем. В Обнинске я внес в жилуправлении плату за квартиру и коммунальные услуги на год вперед. Наш дом принадлежал Институту медицинской радиологии. В обнинском горсовете мне, по заявлению, выдали копию «Охранного свидетельства»,