Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

были и почтовые ячейки делегатов, через которые ученые из разных стран могли обмениваться письмами и записками. Я рассказал Хейфлику о своих проблемах и о встрече с Гершоном и Шоком, а после ланча проводил его до гостиницы, расположенной неподалеку, где он отдал мне копию одного из не дошедших до меня писем. Из гостиницы я пошел на Почтамт, чтобы написать и отправить несколько писем, одно из них Рою. Рите в Обнинск я послал телеграмму – мы договорились, что я буду извещать ее о своих делах телеграммами каждый день.

От Почтамта до дворца «Украина», где открывался конгресс, я доехал на троллейбусе и вышел на площадь, по которой делегаты уже шли к входу в здание. Неподалеку от меня стояла группа людей в штатском, но без значков конгресса, и милиционер. Заметив меня, один из них сказал: «Это он». Все они быстро подошли ко мне и окружили кольцом. Кто-то из них произнес негромко: «Пройдемте с нами, гражданин». Я, естественно, спросил: «В чем дело?» – «Пройдемте с нами, там все узнаете». Я стал возражать, требуя объяснений. Подошел милиционер: «Пройдите, гражданин, не нарушайте общественный порядок». Я стоял не двигаясь. Тем временем к нам приближалась вышедшая из подземного перехода группа людей со значками конгресса. Увидев это, двое в штатском крепко и профессионально взяли меня за локти и повели к стоявшей неподалеку черной «Волге». Я и не пытался сопротивляться: у державших меня людей были могучие мускулы. Трое сели в машину со мной, остальные пошли к другому автомобилю. Уже после того, как «Волга» тронулась с места, сосед справа спросил мою фамилию. Я поинтересовался, уверены ли они в том, что взяли того, кто им нужен.

– Не беспокойтесь, у нас есть фотография, да и описание примет полностью совпадает.

Меня привезли в отделение милиции. Дежурный – лейтенант милиции – нас, очевидно, ждал. Один из моих спутников, не предъявляя никаких документов, спросил дежурного: «Куда его?» Дежурный провел нас в кабинет начальника, который был не занят. Меня посадили с одной стороны стола, напротив сели трое в штатском. Вскоре пришли еще трое и милиционер. Двое из пришедших, простые на вид мужчины, очевидно из рабочих, сели сзади меня у стены, а милиционер, расписавшись в какой-то бумажке, быстро ушел. Напротив меня теперь сидели четверо, один из них был явно главный. Он спросил, при мне ли паспорт. Я ответил утвердительно и вместе с паспортом передал им служебное удостоверение старшего научного сотрудника Всесоюзного института физиологии и биохимии сельскохозяйственных животных. Оба документа были тщательно изучены.

– Что вы делаете в Киеве?

– Я приехал для участия в работе 9-го Международного конгресса геронтологов.

– Да, это нам известно, – сказал «главный», – поэтому вас и задержали. У нас есть инструкция ограждать конгресс от посторонних и нежелательных элементов. Вы направлялись на конгресс, не имея для этого никаких оснований. Это мы рассматриваем как нарушение общественного порядка.

– Вы также оказали сопротивление милиции, – добавил другой.

Один из моих собеседников протоколировал допрос.

– Все это совершенно неверно, – ответил я, – никакого сопротивления милиции я не оказывал. Вы были не в форме и не предъявляли мне никаких удостоверений.

– Но у нас есть инструкция допускать на конгресс только делегатов. Вы что, делегат?

Я достал из портфеля и передал им официальное приглашение для участия в конгрессе, написанное на бланке конгресса и подписанное президентом конгресса профессором Д. Ф. Чеботаревым и председателем программного комитета профессором В. В. Фролькисом. Приглашение было датировано 9 июня 1971 года. В нем, в частности, говорилось:

«Глубокоуважаемый Жорес Александрович!

Нам очень приятно сообщить Вам, что Исполком Международной ассоциации геронтологов на своем заседании в Париже 31 марта – 3 апреля утвердил Вас в качестве приглашенного лектора 9-го Конгресса… Вы утверждены докладчиком для вводной лекции на секционном заседании “Нуклеиновые кислоты при старении…”

Направляем Вам форму для реферата…»

Все члены опергруппы поочередно обстоятельно изучали представленный документ.

– Да, это письмо было, очевидно, послано вам, – признал наконец «главный», – но ведь вашей лекции нет в программе конгресса. Почему же вы приехали в Киев? («Для милиционера он знает слишком много», – сразу подумал я. Программа конгресса включала больше тысячи сообщений.)

Я объяснил, что об отсутствии моей лекции в программе узнал лишь в Киеве: окончательный вариант программы раздавали участникам только по прибытии на конгресс, при регистрации в секретариате. Но как член Геронтологического общества и член его правления я имел право зарегистрироваться. Я извлек из портфеля брошюру предварительной программы с перечислением тем секций и симпозиумов и подчеркнул для «опергруппы» следующий абзац:

«Программный комитет рекомендует всем авторам, вне зависимости от того, включены ли их доклады в программу или нет, приехать на конгресс, чтобы обсудить с коллегами свои работы».

– Но вы ведь не получали вызова для приезда в Киев, – не успокаивался «главный».

– Вызов мне не нужен, он служит основанием для командировок, я же нахожусь в отпуске и могу приехать в Киев без вызова.

– Есть ли у вас документы, доказывающие, что вы получили отпуск?

– Таких документов никто не выдает, вы это знаете. Есть приказ по институту, и при необходимости можете это проверить.

– Мы это проверим сразу, – с этими словами «главный» вышел из кабинета.

Интерес опергруппы к вопросу об отпуске был понятен. В период трудового отпуска граждане СССР имели право проживать без прописки в «режимных» городах, в столицах республик и в курортных местах недалеко от морских границ СССР. Отпускникам не нужно было ставить в паспортах штамп о временной прописке.

Через несколько минут «главный» вернулся и сказал:

– Да, вы в отпуске с 27 июня. Мы это проверили.

– Неужели в институте в воскресенье вечером есть кто-то из администрации? – удивился я.

– Мы не звонили в ваш институт, я узнал обо всем там, где следует. Вы когда приехали в Киев?

– 29 июня.

– Где вы остановились?

– У знакомых.

– Сообщите нам их адрес.

– Этого я могу не делать. Если я задержусь дольше трех дней, то сообщу в милицию того района.

Затем мне начали задавать вопросы на самые разные темы: где я научился английскому языку, давно ли работаю в области геронтологии, даже о том, сколько у меня научных работ, о жизни в Обнинске и т. д. Было ясно, что они просто тянут время, ожидая указаний свыше, куда доложили о новой ситуации. Что-то шло не по сценарию. Наличие у меня официального приглашения оказалось для них неожиданным. Трое собеседников куда-то вышли. Затем вышел и «главный», видимо для разговоров по телефону с «центром». Я остался с двумя неизвестными, которые до сих пор