Опасная профессия - Жорес Александрович Медведев

«Бодался теленок с дубом» (Париж, 1975. С. 560–578). Это была, по сути, первая публикация полного текста. Из характера вопросов ясно, что они составлены самим писателем, а не корреспондентами газет. Совершенно очевидно, что ни Кайзер, ни Смит не могли задавать Солженицыну вопросы о его отце, деде, матери, о тете Ирине, у которой он мальчиком проводил школьные каникулы. Реальное интервью, напечатанное на первых страницах газет в Нью-Йорке и Вашингтоне, Солженицын никогда не публиковал.

«По внезапности появления и открывшимся мерзостям интервью оглушило моих противников, как я и рассчитывал. И даже больше, чем я рассчитывал…» (Там же. С. 357).

Это сильное преувеличение. В действительности интервью прошло незамеченным и его не передавали на русском западные радиостанции. Как теперь известно из книги документов «Кремлевский самосуд», все разговоры в квартире Светловой 30 марта были записаны и КГБ.

Приглашение на Нобелевскую церемонию

1 или 2 апреля, когда я снова встретился с Солженицыным в квартире Елены Чуковской, он вручил мне самодельный пригласительный билет, на котором рукой писателя было написано: «На одно лицо» и «Доктору Жоресу Медведеву. Дорогой Жорес!». Остальная часть текста была отпечатана на машинке. Эти билеты готовила Елена (Люша) Чуковская, а Солженицын их подписывал:

«Приглашаю Вас присутствовать на Нобелевской церемонии 9 апреля 1972 г. Начало в 12 часов дня. Сбор гостей с 11.30 до 11.50

/ул. Горького, 12, кв. 169/ А. Солженицын».

Слева от текста была схема прохода с улицы Горького к подъезду того корпуса № 8, в котором была квартира Наталии Светловой. Пройти к подъезду № 14 можно было либо с улицы Немировича-Данченко, либо с Козицкого переулка, на углу которого находился самый знаменитый в Москве «Елисеевский» гастроном. Солженицын и Светлова очень тщательно готовили список приглашаемых на церемонию, выбирая тех, кто несомненно или даже с радостью принял бы участие в этом историческом событии. 9 апреля было воскресенье, что облегчало возможность присутствовать на церемонии работающим людям. Солженицын подготовил 60 пригласительных билетов, больше народу их квартира не вмещала. Он также пригласил на церемонию нескольких иностранных корреспондентов в Москве (Х. Смит и Р. Кайзер были в их числе), а для объективности освещения – и советских корреспондентов газет «Труд» и «Сельская жизнь». Послал он приглашение и министру культуры Екатерине Фурцевой.

Все это предприятие, в успехе которого я тогда не был уверен, определялось не столько желанием писателя получить Нобелевскую медаль и диплом (денежная часть премии, около ста тысяч долларов, была уже в декабре 1970-го положена в банк на имя Солженицына и могла быть использована через его адвоката), сколько его намерением опубликовать нобелевскую лекцию. Он написал ее еще в ноябре 1970 года и потом переделывал много раз, стремясь к тому, чтобы она «прогремела» на весь мир. По международному резонансу «Письма к IV Съезду Союза советских писателей» в 1967 году Солженицын понял, что короткие, но яркие документы имеют намного большую политическую силу, чем романы и повести, которые читают немногие. Краткие тексты и заявления печатались миллионными тиражами в газетах и журналах и передавались по радио. Текст подготовленной нобелевской лекции Солженицын никому не показывал, опасаясь его распространения. Особенность нобелевских лекций состояла в том, что они должны были быть связаны с какой-либо церемонией, организованной Нобелевским фондом. Право на первую публикацию такой лекции принадлежит Нобелевскому фонду, ему же принадлежит и мировой копирайт (Copyright – The Nobel Foundation) на всех языках. Первые публикации нобелевских лекций осуществлялись в Стокгольме с 1901 года, и сборники таких лекций и их отдельные оттиски имели определенную стоимость, а выручка от их продажи пополняла фонд и соответственно увеличивала размер денежных премий в последующие годы. Солженицын не имел права самостоятельно обнародовать текст своей нобелевской лекции. Еще в 1970 году посольство Швеции в Москве согласилось на вручение Солженицыну Нобелевской премии, но без публичной церемонии. Солженицын ответил отказом. В начале 1972 года в результате конфиденциальной переписки между Солженицыным и постоянным секретарем Шведской академии Карлом Гировым было решено, что церемония вручения медали и диплома и прочтения лауреатом нобелевской лекции пройдет на квартире, где жила семья Солженицына. Датой было выбрано воскресенье 9 апреля, в 1972 году это был и первый день православной Пасхи.

Карл Гиров запросил въездную визу в посольстве СССР в Швеции примерно за месяц до церемонии. В западных газетах и в беседе Солженицына с Р. Кайзером и Х. Смитом обсуждался вопрос: получит ли Гиров визу или нет? Из рассекреченных в настоящее время документов переписки между КГБ и ЦК КПСС известно, что МИД СССР, по рекомендации Политбюро, принял решение об отказе в визе уже в марте, вскоре после обращения Гирова. Посольство Швеции в Москве не было поставлено в известность об этом и готовилось к приезду Гирова. 3 апреля 1972 года председатель КГБ Ю. Андропов докладывал в ЦК КПСС (№ 854-А. Особая папка. Совершенно секретно):

«Комитетом госбезопасности получены оперативные данные, свидетельствующие о том, что СОЛЖЕНИЦЫН, не зная до настоящего времени о закрытии въезда в СССР секретарю Нобелевского фонда ГИРОВУ, активно готовится к его приезду…

Для приема гостей, приглашаемых на вручение, сожительница СОЛЖЕНИЦЫНА СВЕТЛОВА и ее родственники закупают в большом количестве посуду и продукты питания. В связи с тем, что день вручения 9 апреля приурочен к первому дню религиозного праздника Пасхи, прием одновременно будет носить характер религиозного торжества, для чего готовятся соответствующие реквизиты – пасхальные куличи, крашеные яйца и т. п. СОЛЖЕНИЦЫН, находясь на даче РОСТРОПОВИЧА, разучивает наизусть текст подготовленной им ранее так называемой традиционной лекции лауреата Нобелевской премии…» (Кремлевский самосуд. С. 217–218).

Идея совмещения нобелевской церемонии с празднованием православной Пасхи была мне в то время совершенно неизвестна. Я тогда вообще не знал, в какие дни начинались религиозные праздники. Приглашенные на церемонию близкие друзья Солженицына Лев Копелев и Ефим Эткинд не были религиозными людьми и вряд ли смогли бы серьезно отнестись к пасхальным ритуалам. Академик А. Д. Сахаров получил приглашение на два лица, он теперь никуда не ездил без Елены Боннэр, своей второй жены. И они вряд ли следовали православным ритуалам.

Официальное сообщение об отказе Гирову в визе на въезд в СССР стало известно в Швеции утром 4 апреля. Совпадение этой даты с публикацией в США интервью Солженицына Кайзеру и Смиту было случайным. Нобелевскую церемонию на квартире Светловой отменил теперь сам Солженицын. Всем приглашенным разными путями сообщили об этом. 9 апреля к 12 часам дня на квартиру писателя пришел лишь корреспондент «Сельской жизни».

Неудача с проведением нобелевской церемонии в Москве