Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

17 марта (г. Юшитай)

Плохо провел я ночь: снизу поджаривал кан, а сверху было холодно. Бумага в окнах порвалась, и ветер свободно гулял по фанзе.

Утром входит адъютант и поздравляет с зимой. Оказалось, за ночь выпал снег вершка в два глубины. Не поблагодарили мы адъютанта за поздравление, ведь к обеду эта зима пропадет, и на ее месте окажется страшная грязь. А мы ждем-не дождемся обоза, который стал у г. Куачендзы на север от нас, верстах, по крайней мере, в 100 отсюда. По грязи-то когда он подойдет? А в обозе и церковь и вещи наши.

В 10 часов утра пришел казачий офицер 1-го Аргунского полка, причисленного к нашей бригаде, с просьбой отслужить у них в 11 часов молебен, по случаю их полкового и общего всего Забайкальского войска праздника (св. Алексий, человек Божий).

Едва добрались мы с Михаилом до места служения. Такая слякоть на улице, и движение прямо громадное: китайцы целыми обозами перебираются из деревень сюда в город. На огромных арбах чего только нет? Тут и гаолян, и чумиза, и поросята, и утки, и куры и проч.; кроме того на каждой арбе штук по 7–8 «бабушек». Стал уже я свыкаться со всеми этими картинами, а сначала они доводили меня до слез.

Пришли к казакам. На большом дворе расчистили место и устроили из новых циновок подобие часовни. Внутри поставили стол и на столе в казачьем котелке воду.

Со мной пришли наши свободные певчие. И молебен мы отслужили с большим торжеством.

Перед молебном, приглашая казаков поусерднее помолиться, я сказал небольшую проповедь о том, что св. Алексий, приняв на себя послушание служить только Христу, смиренно претерпел на этом поприще, благодаря своей вере и молитве, страшные труды, страдания и лишения. Концом такой его жизни были победа над грехом и вечная блаженная жизнь.

– «Вы тоже второй уже год, верные своему долгу, переносите здесь великие труды, лишения, раны и болезни. Много нужно вам силы, чтобы смиренно все это перенести, претерпеть до конца. И вот здесь-то пример жизни и помощь св. Алексия вам необходимы. Верьте, что, по милости Божией, он видит, знает вашу жизнь, слышит ваши молитвы и всегда ходатайствует за вас перед Господом. Молитесь же усерднее св. Алексию, и конец его жизни будет ожидать и вас, т. е. вечная блаженная жизнь за гробом, а на земле благословение и благодарность отечества».

Казаки, офицеры и простые, все выражали неподдельную радость. Да это и понятно: ведь в прошлый свой праздник, т. е. в 1904 году, они не только не молились в этот день, но были даже в походе с ген. Мищенко в Корее.

Потихоньку добрались мы до своей фанзы. Готов обед. Теперь мы в этом отношении опять наладились: купили 5 кур, 3 утки и гуся, а в 5-м эскадроне начали класть печь: значит, скоро будет и хлеб.

Только что пообедали, как меня вызывают во двор. Выхожу, смотрю… Стоит унт. – оф. 3-го эскадрона Иванов, улыбается и говорит:

– «Батюшка! Милости просим, пожалуйте к нам в эскадронную баню попариться. Я все для вас приготовил».

– «Да когда же это вы, говорю, успели уже и баню соорудить?»

– «Как приехали, значит, мы сюда, отвечает Иванов: первым делом я побежал искать подходящую фанзу для бани: потому Вы сами изволите знать, что мы больше месяца уже и рубах-то не меняли – вошь стала заедать. Ну, выпариться-то очень даже хорошо солдату. Господь помог мне: вчера же и нашел. Сложили печку, устроили каменку, навалили же булыжника и пару сколько угодно. Да вот пожалуйте: сами увидите».

Устоять против такого искушения было невозможно: крикнул Михаила, и через час горячий-прегорячий пар тщательно уже выпаривал из моего грешного тела всякую нечисть. Баня чудная: хорошо было мыться.

Но, очевидно, за эти ужасные наши походы с 16 февраля я очень устал да и давно в пару не был; только окончилось тем, что я вдруг ослабел, и голова стала кружиться. Скорее Михаил кое-как одел меня, и я буквально повалился на руки дневального, который и положил меня на чумизную солому, бывшую на дворе. Немного полежал я, оправился и тихонько добрел до фанзы ротмистра Витковского, у которого и долечился окончательно чаем. Угара никакого; просто ослаб. Итак, благодаря 3-му эскадрону, я снова выпарился на много времени вперед. Приятно!

Вернулся домой. И, только хотел прилечь, как вдруг появилась целая процессия. В сопровождении конвоя явился к нам китайский полковник с визитом. На нем красная шапка с шариком и длинным пером, шелковая куртка и такие же штаны, бархатные сапожки, на пальцах длинные ногти – одним словом, аристократ. За ним оруженосец тащит полковничий меч в красных поясках; а другой человек держит в руках длинные красные визитные карточки.

Войдя, полковник перед каждым из нас присел, затем пожал руки, а слуга его раздал всем по визитной карточке.

Усадили гостя и через переводчика нашего «Иван Иваныча» (прозвище), задали нисколько обязательных вопросов, напр.:

– «Как здоровье? Как поживает семья? Сколько детей?»

Затем пошел разговор общий. Оказалось, полковник в 1894 году сражался с японцами и даже 2 раза был ранен. Признался, что ненавидит их и с удовольствием перешел бы со своей конницей на нашу службу, но боится своего правительства. Говорил искренно, хотя, быть может, когда придут сюда японцы, он тоже будет говорить и японцам о нас. На их месте что же иное делать? Положение китайцев вообще прямо адское. Жаль их от души.

Напоили гостя чаем. Он приглашал нас к себе обедать. Но мы отказались. Ведь сидеть за столом и не есть нельзя, а, если поесть, то от многих блюд в желудке непременно получится «ломайло».

Завтра надо искать помещение, где бы можно было устроить церковь. Если простоим несколько дней, поговеем. Да и так помолиться нужно.

18–20 марта (г. Юшитай)

18 и 19 числа все время мы с Михаилом бегали по городу, ища удобного места для богослужения. В 1-й день ничего не нашли. Наконец 19-го, после бесплодных поисков, я обратился к помощи китайского полковника. И он скоро отыскал нам целую отдельную фанзу, новую, в которой не успели даже выстроить еще канов: человек 350 может поместиться. Радости моей не было предела.

Сейчас же началась чистка фанзы. Милые солдаты работали наперерыв: таскали песок, подметали, наносили кирпича и для алтаря выложили возвышение, даже вывели полукруглый амвон. Затем принесли массу циновок и устлали ими всю