Дневник полкового священника. 1904-1906 гг. Из времен Русско-японской войны - Митрофан Сребрянский

Ну, разве это не истинно-русские люди, у которых нужно целовать край одежды? Разве это не герои? И вот этих-то героев мы сегодня погребаем. Грустно и в то же время как-то радостно на душе. Ведь теперь в России такое множество измельчавших душонок, которые готовы все критиковать, разбивать, кричать о долге; а при первой необходимости на самом деле совершить подвиг и тем исполнить свой долг тотчас прячутся куда-то или начинают изворачиваться. При множестве подобного сорта людей видеть перед собой действительных подвижников, своею кровью и смертью запечатлевших верность долгу и любовь к царю и родине, весьма и весьма отрадно.

Утро. Мы с Михаилом верхами едем в дер. Тадзеин. Погода хорошая, только сильный ветер. Подъезжаем. У ворот деревни встречают офицеры. Приехал командир полка и ген. Степанов. Собрались эскадроны. У всех на лицах какая-то особенная серьезность. На том же огороде, где и прежде мы всегда молились, на том именно месте, где ставили церковь, стоят на подставках два белых гроба. Поставил я пред ними на китайском столике, покрытом красной попоной, икону, Евангелие и крест. Сняли крышки.

Ну, до чего покойны лица наших дорогих усопших. Недаром народ назвал мертвых покойниками. Да, молоды были они, наши герои, но честно поработали, сколько успели. И вот успокоились…

Из восковых свечей сделали два крестика, и я вложил их в руки усопших. Облачился. Скомандовали «на молитву». Трубачи заиграли «Коль славен». Понятно, волновался я страшно. Перед началом погребения я смог сказать только несколько слов. Приблизительно так я говорил:

– «Обычно при погребении дорогих нашему сердцу усопших скорбят, плачут. Но среди нас сегодня пусть не будет скорби и слез: радость должна наполнить наши души. Не простых мертвых хороним; нет, мы наших героев погребаем. Все знали, все видели их подвиги в набеге и их геройскую смерть при исполнении долга. Посему, воздавая должную честь и любовь покойным боевым товарищам молитвой о упокоении их душ, воодушевимся сами их примером, чтобы и нам удостоиться так же прекрасно и самоотверженно исполнить долг наш пред Богом, царем и родиной!

Итак, слава усопшим воинам Михаилу и Сергию между живыми! Царство Небесное и вечный покой да даст им Господь на небе!»

Поем погребение. Волнение мое скоро улеглось, и душа наполнилась тихим спокойствием. Я стал испытывать чувство, будто отпеваю чистых невинных младенцев.

Простились. И при звуках гимна «Коль славен» и погребального марша понесли героев к месту упокоения. Верст 5 провожал я усопших пешком в облачении. Господа офицеры и 3-й эскадрон ехали на конях. Одним словом, сделали от общей любви все, что только здесь возможно. Гробы внутри цинковые. Похоронены наши герои в г. Мукдене на русском кладбище и притом с условием, чтобы можно было, если пожелают родные, вырыть и взять в Россию.

Вернулся я в свою фанзу снова таким же грязным, каким приехал из набега. Конечно, опять пришлось мыть голову.

Глава V

Время перед мукденскими боями. Мукденские бои и отступление

9-18 января

12 января среди страшного холода сражалась 2-я армия и взяла 2 деревни. Бедные раненые!

14 января. Вчера ко мне приезжал Поля. Читали вместе письма, долго говорили. Он у нас и обедал.

Третий день во 2-й армии идет бой и пока успешно: наши взяли 7 деревень. Но японцы что-то хитрят: почти не отвечают на нашу артиллерийскую пальбу. Радоваться подождем. Вчера привели более 50 пленных японцев. Ночью потребовали на место боя нашу бригаду. Но из нашего полка пошло только 2 эскадрона: полк опять раздробили на 5 частей. Я ходил в Суютунь (1, 5 версты), где приготовлено лазаретов на 50,000 раненых. Что-то совсем мало приносят сюда раненых; вероятно, оттуда прямо везут в Мукден на арбах.

16 января. Холода продолжаются. Вот вовремя вернулись мы из набега: с 9-го января все морозы, ветер, снег. Сегодня 18̊° при ветре; но в фанзе у нас сравнительно тепло.

Наша 2-я армия сражается. Взяли уже несколько деревень и около 150 пленных; говорят, и пушки отбили у японцев; несколько японских батальонов бежали. Неужели Господь оглянулся на нас? Просто как-то не верится.

Ах, какой срам: священник Георгий Гапон во главе анархистов! Смиряюсь под крепкую руку Божию: Господь знает, почему попускает все это.

18 января. Сколько дней прошло в страшной тревоге! На правом фланге наши начали наступление еще во время хорошей погоды. А с 9 января, как нарочно, вдруг подул холодный ветер, мороз ударил градусов в 16 –18 и так держится до сих пор. Ведь вот наша доля: то ливни ужасные во время боя, а то вот мороз. Почти наверное, конечно, усилия и потери наши пропадут даром: в большие морозы какое же может быть наступление?

Эх, Русь, Русь грешная! Когда же ты раскаешься и привлечешь на себя Божие милосердие? Когда же ты станешь вновь «святой»?

Молиться за это время не пришлось: все морозы и ветры, да и не с кем почти. Полк наш снова разделили почти на 7 частей. Здесь остался один только эскадрон. В Суютунь не хожу: холодно.

19 января

Так грустно, так грустно на душе, что и выразить не могу. Наша 2-я армия с большим успехом продвинулась было вперед: но земля за эту неделю так промерзла, что почти невозможно вырыть окопа. Вот и выгнали много японцев, заняли в бою несколько важных деревень; а, кажется, уже бросили и отошли: слишком большие потери от артиллерии, а укрыться негде. Господи, смиряемся: пусть будет воля Твоя!

Эх, уж очень я русский… Горько и больно мне за наши неудачи, унижение. Но прямо позором наполняется душа моя, когда представляю внутренние российские безобразия, отсутствие у многих патриотизма. Спасать, спасать нам нужно честь России! Я и представить себе не могу положения нашего государства в случае полной неудачи здесь. Не говорю уже лично про себя и каждого из военных. Ну да никто как Бог!

22 и 23 января

Простите: несколько дней не в силах был писать дневник. Да и сейчас пишу потому, что слишком одолела грусть и неудержимо потянуло поделиться с вами своими чувствами, высказаться: все ж легче станет.

Российские события сразили меня. Не думал я, чтобы теперь, когда нужно временно всё отложить и думать единственно о спасении чести дорогого отечества, нашлось так много изменников, фальшивых русских, устраивающих стачки, забастовки, требующих позорного мира и проч.

Здесь тоже плоховато стало. Проклятые петербургские беспорядки и всевозможные газетные