Том 1. На рыбачьей тропе ; Снега над Россией ; Смотри и радуйся… ; В ожидании праздника ; Гармония стиля - Евгений Иванович Носов

2

Утром, уже при солнце, Иванова растолкали.

Он с трудом разлепил не желающие ничего видеть глаза.

Над ним стоял Сидоров.

Его раздувшаяся правая щека была перевязана не очень свежим носовым платком с желтыми табачными полосами на сгибах. Но событием оказалось не это, а то, что в высоко поднятой руке он удерживал сетчатый садок, в котором, тяжело обвисая, хапал утренний воздух огромный, ну ей-бо, килограмма на два с половиной, не язь даже, а яз-зище! Он был так туго сбит, так тучен, так стеснен своей бронзовой кольчугой, каждая чешуя которой гораздо превышала три копейки, что и не подпрыгивал даже, не старался как-либо высвободиться из садка, а только пускал розовые пузыри и вяло шлепал огромным темно-бордовым хвостом.

— Ух ты! — наконец дошло до Иванова, и он враз подскочил на ноги.

Таким же способом был извлечен из палатки заспанный и погрызенный комарами Петров.

— Вот это да-а! — воскликнул он обалдело. — Вот это начальни-и-ик! На что попался-то? На закидуху?

— На что же еще?..

— Ты скажи… На эту узлявую леску с железной забабахой? Никогда не угадаешь. А я все японские телескопы покупаю… Давно поймался?

— Да вот только что…

— Сильно дернул?

— Да нет, — сказал Сидоров. — Слегка репьем пошевелил… Подумал — ерш, а это вон какая чуха… Потом как попер! Как давай сальты выделывать! Думал, сойдет…

— Ну, брат Сидоров, — потер ладони Петров. — С тебя бутыленция…

— Фигушки, — сказал Сидоров. — Это с вас бутылка. Вы всю ночь дрыхли, а я вот видишь… Все бутылки оглядел — нигде ничего. Хоть бы граммушку оставили. Все подчистую… А зуб, как назло. Щеку разнесло… Только солнце встало, а он как давай… Так что с вас причитается, если по полной справедливости. Вы в сельпо мотайте, а я ушицей займусь… Лады?

Идти на поселок, по правде говоря, никому не хотелось. Неизвестно, как у Сидорова, а у Петрова и особенно у грузного Иванова со вчерашнего было чертовски нагажено в голове.

Тем временем, по всему было видно, разгорался ярый удушливый день без единого облачка, а до поселка, считалось, около трех километров пересеченной местности. Но и Сидорова тоже не пошлешь: с раздутой щекой, перевязанной чумазым платком, местные осадмилы вполне примут за типа без определенного места жительства. Но идти все равно кому-то надо: в лагере не осталось ни куска хлеба, ни даже соли, баночку с которой кто-то вчера опрокинул и раздавил. А шофер заедет за ними только вечером, так что весь день предстояло просидеть «на бобах».

С другой же стороны в предстоящем походе были и плюсовые моменты: возле поселкового моста можно выкупаться и освежиться, а на самом поселке поискать пива…

Попив из котелка холодной водицы. Иванов с Петровым отчалили.

Часа через полтора они благополучно доплелись до поселка, одолели крутой взъем и, расспросив, где тут и что, наконец набрели на прохладную изнутри сельповскую лавчонку, не имевшую окон и освещающуюся лишь открытой дверью. Они купили бутылку какой-то невзрачной водки (другой не было), ковригу хлеба местной выпечки, три минералки, две из которых тут же выпили, и вернули пустые бутылки, а третью оставили Сидорову. Пришлось также купить кирпич слежалой соли. Для ухи требовалась какая-то щепоть, но соль щепотями не продавалась, из-за чего, выйдя из магазина. Иванов постучал пачкой об угол, отсыпал сколько-то в целлофановый кулечек, а остальное оставил на сельповских ступенях.

Выпитая минералка нисколько не помогла. Побродив по поселку, они возле автобусного пустыря все же выглядели пивную будку, еще издали разившую кроличьей подстилкой. Они взяли две стеклянные банки бочкового пива и отошли в тенек под лохматую ракиту, по низу объеденную козами. Козы и сейчас ошивались тут. Петров, хватая их за раскосые рога, вытолкал всех на солнцепек. Под деревом оказалось несколько тарных ящиков, видимо, местные пивники устроили тут свой вертепчик. Не присаживаясь, выпили по первой банке жадно, с булькающим заглотом, чувствуя, как в голове, будто в разгромленной забегаловке, кто-то начал передвигать и ставить на место опрокинутую мебель, распахивать в Божий мир ссохшиеся створки окон. После второй банки в попрохладневшей голове-забегаловке приятно замурлыкала Лайза Миннелли…

Покидая поселок, они поплескались в реке, возле моста и, окончательно обновленные, азартно гнали перед собой пустой пластиковый бачок из-под машинного масла, перепасовывая его друг другу.

За дренажной канавой легко минули заросли дудника и как-то незаметно выбрели на луговину с куртинками молодой лозы, за которыми обозначалась река и проступил острый скос палатки.

— Что-то дыма не видно, — насторожился Иванов, — Обещался же сварить уху к нашему приходу.

— Поди, сварил уже…

— Ну да! — поморщился Иванов. — Завалился и спит.

— Сейчас увидим.

— Слушай, Петров, — оживился Иванов. — У меня идея!

— Что за идея?

— Давай Сидорова разыграем.

— То есть?

— Скажем, что магазин закрыт на учет. Во взовьется!..

— Давай… — одобрил Петров.

Они поставили бутылку под ивовый куст, так, чтобы не очень застилась травой, со стороны, противоположной реке, заломили веточку, потом еще оглянулись, чтобы самим не потерять ориентиры. Похожих лозняковых куртин на лужку было множество, но если смотреть по азимуту от палатки, то на этой прямой тайный кустик оказался четвертым. Через несколько шагов они решили спрятать и ковригу хлеба.

Сидоров увидел их еще на подходе и вышел из-за палатки навстречу.

Иванов вдохновенно помахал ему минералкой, и тот приподнял сжатый кулак над перевязанной щекой в духе «Но пасаран!»

— Слушай, Сидоров, — все так же бодро при встрече воскликнул Иванов, дружески кладя ему руку на плечо. — Куда ты нас посылал?

— А что?

— Там же сплошной сандень.

Сидоров покосился на бутылку в руке Иванова.

— Вот, — перехватив взгляд Сидорова, сказал Иванов. — В аптеке едва выпросили. И то одну штуку.

Сидоров еще некоторое время шел рядом с Ивановым, но потом снял с плеча его руку и зашагал один. Верхняя его губа как-то непроизвольно увеличилась и, будто большая садовая улитка, наползла на нижнюю и как бы поглотила ее. Это означало, что Сидоров отрешился и замкнул вход в собственное «я»…

— Ты что — обиделся? — недоумевал Иванов. — Обиделся, да?

Сидоров не ответил и только прибавил ходу.

— Ну, это ты напрасно! А что, зуб по-прежнему донимает? Слушай, может, минералочка поможет? А? Попробуй с солью… Вот, у одной бабки разжились. Ты, поди, уху без соли варил? Или еще не брался?

Сидоров резко повернул влево и зашагал прочь, сделав первые два-три шажка резвой пробежкой.

— Ну, Сидоров! — укоризненно покачал панамой Иванов. —