Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин

— Усталость, как рукой сняло! Ты привез мне хороший подарок! — после чего перешел к делу: — Сколько людей ты привел?

— Всего две датабам всадников. Мог бы набрать несколько хазарабам, если бы был предупрежден заранее. А так пехота не догнала бы твою армию, взял столько конницы, сколько могли перевезти купцы, плывущие в Сузы, — сообщил я.

— Значит, будешь командовать конной хазарабамой, — решил шахиншах. — В ней пока четыре сатабамы, но каждый день к нам присоединяются добровольцы из разных племен. Их будут отсылать к тебе. Ты, как мне доложили, говоришь на многих языках, поладишь с ними.

— Как прикажешь, мой повелитель! — произнес я.

Меня бы и должность сатапатиша устроила. На ней меньше хлопот, а доля в добыче мне уже как-то безразлична, денег хватает. Да и сомневаюсь, что будет богатой. Я назначил Белшуна командиром новой сатабамы, основу которой заложили прискакавшие со мной вавилоняне, а сыновья стали в ней датапатишами — командирами десятков. Негоже им начинать простыми воинами, но и на более ответственные посты рано еще ставить.

60

Мы едем по гористой местности, выжженной солнцем. Есть и приятный момент: когда с гор дует ветер, холодный, пронизывающий, становится намного терпимее. Много ручьев и речушек. Мы переправились через одну с мутноватой, белесой, холоднючей водой, которую местные называют Яхша Арта (Настоящая жемчужина). Наверное, из-за цвета. Течет генеральным курсом на северо-запад. Говорят, в низовьях становится широкой и глубокой и добирается до огромного соленого озера. Скорее всего, это Сырдарья или Амударья, которые впадали в Аральское море, пока коммунисты не загубили его.

Моя хазарабам следует впереди мидийской армии. Наша задача — грабеж деревень, угон скота. Как я и предполагал, царство дирбеев и его обитатели оказались нищими. Да, среди них имелись богатые люди, но было их мало. К тому же, они в лучшем случае тянули на средний класс Вавилонии и заранее уматывали с нашего пути. Нам доставались отары баранов или стада коз, которых сразу резали, чтобы накормить воинов. Запасов продовольствия у нас мало. Точнее, с собой захватили недостаточно, оставив остальное на складах в провинции Бактрия. Шахиншах Куруш собирался по-быстрому расправиться с дирбеями и отправиться громить массагетов, но все пошло не так. Аборигены, а это, как я понял, два этноса: малорослые темнокожие черноволосые оседлые земледельцы, наверное, дравиды, жившие здесь испокон веков, и пришлые кочевники-скифы, белокожие, светловолосые и высокие, под метр семьдесят, ставшие местной элитой. Они почти не смешиваются и, как догадываюсь, ненавидят друг друга, но объединились против общего врага. В общем, недоработали чиновники Куруша. Если бы они заранее законтачили и купили дравидов, пообещав лучшие условия, чем при кочевниках, война бы уже закончилась. А так мы движемся по горной местности, вытесняя дирбеев на север, откуда они пришли, к их родственникам-массагетам. Пусть там в степях и полупустынях воюют между собой за пастбища.

Это ущелье ничем не отличалось от остальных, через которые мы прошли. Моя хазарабам, скакавшая с большим отрывом впереди мидийской армии, миновала его отдельными сотнями, соблюдая между ними дистанцию метров триста-четыреста. Если будет засада, то влипнет малая часть, а остальные придут на помощь, поднявшись по склонам. Нас поддержат основные силы. Персы и мидийцы, выросшие в горах, с детства знают, что такое засады в ущельях, поэтому впереди идет легкая пехота, в обязанности которой входит карабкаться на склоны и убеждаться, что наверху нет врагов. Не знаю, как они умудрились недоглядеть, ведь в засаде сидело не менее тысячи вражеских воинов. Может быть, поленились карабкаться по высокому обрывистому южному склону. Как бы там ни было, когда по ущелью проезжал в тяжелой колеснице под темно-красным навесом шахиншах Куруш в окружении пеших и конных телохранителей, в него полетели стрелы и камни. Одна попала в бедро, прошив его насквозь. Мог бы получить и больше, но телохранители закрыли его щитами. Бой продолжался не более получаса. Когда мидийская пехота поднялась на южный склон, враг сразу же ретировался оттуда. В скоротечной схватке мы потеряли до тысячи убитыми и раза в три больше раненых.

В долине за ущельем армия сделала привал, чтобы зализать раны, хотя до полудня было еще не меньше часа. Я хотел навестить шахиншаха Куруша, узнать о самочувствии, но меня не пустили. Сказали, что старик никого не хочет видеть. Его знахарь сказал, что рана неопасная, через несколько дней заживет, а дал пациенту опиум, чтобы смягчить боль. Здесь этот наркотик в ходу вместе с марихуаной. У меня тоже с собой коричневый шарик на всякий случай.

Утром мы двинулись дальше. Моя хазарабам первая обнаружила лагерь дирбеев в длинной и узкой долине, где они, видимо, собрались дать сражение. Так понимаю, отступать дальше некуда. За ними территории других племен, которым самим тесно. Я отослал гонца с этим известием, а сам остался наблюдать за вражеской армией.

Основу ее составляли конные лучники. Им помогала пехота из дравидов, вооруженная копьями длиной метр шестьдесят, часто с каменным или костяным наконечником, кинжалами длиной сантиметров сорок и круглыми щитами из кожи, натянутой на каркас из лозы. Многие босые, хотя почва здесь каменистая. Представляю, какими дубовыми должны быть подошвы, чтобы ходить по горам. Заметив мою хазарабам, кочевники отправились за лошадьми. Зря. Сегодня сражения уж точно не будет. Теперь нам спешить незачем. Врага догнали, поэтому отдохнем ночью и поутру отправимся в бой.

4

61

Моя хазарабам стоит на правом фланге в задних шеренгах. Впереди персы и мидийцы. Им больше доверяют и экипировка у них лучше, чем у воинов из других народов империи. Редкие исключения типа меня и моих сыновей не в счет. Солнце уже взошло, но обе армии в тени от горного кряжа. Вдобавок с него как бы съезжает волнами свежий ветер, наполненный запахом снега, который лежит на далеких вершинах, подпирающих облака. При порывах даже зябко становится. Мое тело настолько приспособилось к жаркому климату, что теперь быстро замерзает. Справа от меня сын Набушумукин, слева — Дарайвауш. Оба предельно сосредоточены и рвутся в бой. Наверняка в мечтах уже разгромили врага, совершив массу подвигов, а на деле торчим на одном месте, ждем, по их мнению, непонятно чего.

Позади построенной в центре тяжелой пехоты появляется большая колесница, запряженная четверкой лошадей и окруженная каре из рослых воинов. В ней везут шахиншаха Куруша, который лежит на высоком ложе, передняя часть которого наклонена вниз. Так правитель Мидийской империи может видеть поля