Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин

к нам в гости зачастили знакомые жены со своими дочерьми. Я не сразу просек фишку, потому что для меня сыновья все еще оставались сопляками. Да и дома днем бывал редко. Хватало хлопот с все разрастающимся богатством семьи.

— Что скажешь о Наннаиттии, дочери Мардукшапикзери? — как-то во время обеда спросила меня жена.

Я, хоть убей, не помнил, кто это такие, поэтому признался честно:

— Ничего. А кто они?

— Отец — главный эконом и писец храма Эсагилу, — произнесла она таким тоном, будто говорила о более важном человеке в городе, чем белпахати. — Наннаиттия будет хорошей парой для Шумы.

— Хорошо, я поговорю с сыном, спрошу, нравится она ему или нет, — пообещал я.

— Нравится или нет — какая разница⁈ — удивилась она. — Как решат родители, так и будет!

— То есть ты желаешь сыну такую же судьбу, как и себе с первым мужем, когда пришлось идти под храм, чтобы заиметь ребенка? — задал я вопрос.

— Это другое! — выпалила она девиз беспринципных.

— Выбирать будет сын, — твердо произнес я.

Ссорились мы зря. У Набушумукина тот возраст, когда красива любая женщина, которой можно засунуть. Он уже потренировался на рабыне, так что пора женить, чтобы не привык к черт знает кому. Услышав, что в жены предлагают девушку из приличной семьи, сразу согласился. По моему требованию их свели еще раз, дали время пообщаться. Пацан не изменил решение, поэтому через неделю стал главой семьи и переехал в один из собственных домов, расположенный через два от материнского, который до этого сдавался в аренду.

— А ты никого не приметил из девиц, которых приводили для Шумы? — спросил я у Дарайвауша

Смутившись, он ответил:

— Амтининлиль, дочка Белушаллима, очень красивая.

Я спросил Ину, кто это такие? Оказалось, что тоже состоятельные люди, хотяи не такие богатые, как Мардукшапикзери.

— Белушаллим служит в суде шарра, — сообщила моя жена.

Этот суд занимается разбором дел, как уголовных, так и гражданских, людей шарра (чиновников) и рассматривает жалобы на отказ в правосудии, волокиту, злоупотребления судей, может помиловать приговоренного к смерти судом Вавилона или любого другого города, района, но не выступает высшей кассационной или апелляционной инстанцией. То есть решение даже районного судьи окончательное, обжалованию не подлежит, но его самого шарр может снять с должности за нарушения.

— Поговори с ним насчет дочки Амтининлиль и Дарайвауша, — попросил я.

Поскольку ее собственный старший сын уже пристроен, а младшему еще рано, Инаэсагилирамат с удовольствием занялась судьбой моего от Лале. Спрашивать его мать я не счел нужным. Даже если бы у нее было право голоса, в Новом городе, где она живет, не сможет найти такую выгодную пару для Дарайвауша.

Судья Белушаллим решил, что породниться со мной — большая честь для него и немалая выгода. В последнее время шли разговоры, что администрация шарра будет переформатирована со значительным сокращением должностей. Мидийцы, не говоря уже о персах, не такие кондовые бюрократы, как вавилоняне. Имея влиятельного родственника, то есть меня, можно не бояться, что останешься без очень доходной службы. Да и не бедный я человек, а Дарайвауш по закону старший сын, поэтому получит половину моего имущества, а если Ина не родит еще одного мальчика, то и две трети.

В итоге мой официальный сын тоже обзавелся женой и переселился в дом, который до недавнего времени арендовал купец Мардукшумибни. Последний опять приподнялся на перепродаже урожаев с моих полей и других операциях, купил жилье на окраине Старого города и галеру и возобновил торговлю с Сузами. Я в третий раз дал ему харанну, теперь уже пять манну. Предыдущие два ничему меня не научили, потому что это намного выгоднее, хотя и настолько же рискованней, чем отдавать в рост банкирам. У меня теперь много свободных денег, могу позволить себе острые ощущения.

58

Купец Мардукшумибни подвиг меня на открытие собственной красильной мастерской. Он начал привозить мне из бывшей столицы Элама каолин, из которого я делал в своем доме ультрамарин разных оттенков. Дарить краску своему неофициальному сыну было бы несправедливо в отношении детей от Лале. Он пока что богаче меня. Решил открыть свою красильную мастерскую. В Вавилон как раз привезли рабов, захваченных Курушем во время похода на царство Харахвати, расположенное юго-восточнее Систана. Цены резко просели, и я купил опытного пожилого красильщика и в помощь ему молодую семейную пару ариев, которые не согласились мирным путем присоединиться к Мидийской империи.

Поселил их в пригороде в доме, который ранее снимал Хашдая с семьей и зарабатывал мне и себе на жизнь производством негашеной извести. Видимо, делился со мной прибылью очень честно, потому что теперь у него свой большой дом-мастерская неподалеку. Впрочем, я на него не сержусь. Он выполнил свою роль на начальном этапе моего вживания в Вавилон, помог мне встать на ноги. Я отблагодарил тем же, хоть и не догадываясь, насколько щедрее. Теперь я закупаю у жены и неофициального сына неокрашенные ткани, шерстяные, льняные и привозные хлопковые, и делаю в несколько раз дороже с помощью щепоток дефицитной краски.

Кроме ультрамарина, освоил производство красителей из корней марены. Это двухлетний сорняк, часто встречающийся севернее Месопотамии. Краску получают из корней. Дает ярко-красный цвет. Если использовать в качестве протравы оксид железа, получаешь черные и фиолетовые оттенки, оксид алюминия добавляет розовые тона, а олова — огненно-красные. Главное, что краска одинаково хороша для всех видов тканей. С добавлением оливкового масла получали эмульсию. Заливали ее в каменную ванну и медленно и постепенно погружали ткань. В результате получались яркие цвета с радужным блеском. Когда я предложил на продажу первую партию, ее расхватали влет. Даже мой старый деловой партнер Мардукшумибни взял несколько отрезов, как харанну, отвез в Сузы. Жену предупредил, что скоро выкину такой товар на продажу, чтобы не покупала.

Сделав с точностью до наоборот, Ина произнесла в оправдание:

— Я не ожидала, что в твоей мастерской могут изготовить такие красивые ткани! Купец сказал, что их привезли из Египта.

В этом плане с Лале намного спокойнее. Она, хотя деньги имеет, никогда и ничего из одежды и обуви не покупает сама, ждет, когда я подарю. Само собой, раздал отрезы сыновьям, дочери, невесткам. Теперь членов моей семьи можно опознать издалека по яркой одежде.

Подарил три отреза разных цветов белпахати Угбару, у которого теперь, кроме жены, четыре наложницы и полтора десятка детей. Бывший мой командир принял их