Жизнь и чудеса выдры - Хейзел Прайор

милой улыбкой на лице. Фиби стала подозревать, что она улыбалась так всем и вся, даже киш лорену, который в ее фантазиях Люси так виртуозно готовила; улыбка не сходила с ее лица, пока она раскатывала тесто, взбивала яйца и терла сыр, параллельно обдумывая план по уничтожению питомника для выдр.

– Рада снова видеть тебя здесь, Фиби. Весело вчера погуляли у Кристины, да?

– Да. Очень весело. – Фиби избегала смотреть ей в глаза.

– Опаздывать не в ее стиле, но, думаю, все мы понимаем причину.

Она имела в виду Руперта? Или похмелье?

Кроме них двоих пришли лишь Блаженная и Меланхоличная, также известные как Фелисити Добсон и Мардж Бовис. Людей было так мало, что Фиби не понимала, почему Кристина просто не отменила занятие.

Фелисити и Мардж шушукались.

– С каким удовольствием я бы дала им обоим подзатыльники, – вздохнула Мардж.

Фиби отреагировала на это со скоростью коршуна, завидевшего добычу.

– О ком это вы? – заинтересовалась она, изображая непонимание.

Мардж закатила глаза и проворчала:

– О наших мужьях!

– Серьезно? – Фиби в удивлении вскинула брови.

Перебивая друг друга, они поведали подробности о вражде двух соседей, которые ей так хотелось услышать. Преподобная Люси подошла ближе, и ее улыбка сменилась сочувственной миной.

Оказывается, все началось два года назад, когда Спайк Добсон, не обзаведшийся кормушкой для птиц, решил разложить хлебные корки для воробьев на траве возле своего дома. Однако корки привлекли крыс, что для Джорджа Бовиса было смерти подобно. Он с негодованием посоветовал Спайку отказаться от этой затеи. Спайка возмутила манера, в которой была высказана просьба, и в течение следующей недели он рассыпал еще больше корок вокруг своего дома. Это понравилось и воробьям, и крысам, но только не Джорджу. Тот, полагая себя одним из наиболее добропорядочных и ответственных жителей Дарликомба, купил крысиный яд и рассыпал его на траве рядом с сухарями. Это привело Спайка в ярость. Он не только счел это личным оскорблением, но и ужаснулся, предположив, что яд могли проглотить и другие животные, в том числе многострадальные воробьи.

На этом этапе взаимные пикировки между соседями на время заглохли. Их жены надеялись, что воинственные настроения между ними сойдут на нет, если мужчины проявят терпение, но этому не суждено было сбыться.

Несколько недель спустя Джордж Бовис подал заявку на получение разрешения на строительство новой беседки в своем саду, в таком месте, где она закрывала бы вид из окна кабинета Спайка Добсона. Спайк немедленно заполнил все доступные формы, чтобы зарегистрировать официальную жалобу. Однако у Джорджа был друг в комитете по планированию, и, надавив на нужные рычаги, он все равно смог построить беседку. С этого момента обстановка непрерывно накалялась, и одна мстительная пакость следовала за другой. Жестоко уничтоженные гортензии, ранние стрижки газона, описанные собакой посылки…

– Я не знаю, чем это кончится! – воскликнула Фелисити.

– Мы обе пытались их урезонить, но они и слышать ничего не хотят, – добавила Мардж. – Я никогда не встречала таких злопамятных людей, как Джордж. Обида сидит в нем как нарыв, который постоянно растет и продолжает гноиться, и я понятия не имею, что он выкинет в следующий раз.

– О, мой Спайк не лучше, – подхватила Фелисити. – Никогда не выходи замуж, – добавила она, обращаясь к Фиби.

– Не думаю, что мне это грозит, – усмехнулась Фиби.

Неудивительно, что Мардж Бовис всегда была такой меланхоличной. Просто чудо, как Фелисити Добсон удалось сохранять свое блаженное расположение духа.

Карпы кои упомянуты не были, но, тем не менее, продолжали плескаться в памяти Фиби.

Она решила, что в то время, как преподобная Люси оставалась главной подозреваемой, Джордж Бовис вполне мог составить ей конкуренцию.

Они болтали добрых десять минут, когда в зал ворвалась Кристина с растрепанными волосами, рассыпаясь в извинениях. Она бросила коврик на пол и поздоровалась со своими ученицами.

– Привет, Фиби! Я думала, ты бросила йогу. Здорово, что ты здесь!

Фиби, не в силах дождаться более подходящего момента, подошла к ней почти вплотную и шепотом спросила:

– Вы с Рупертом встречаетесь?

Глаза Кристины расширились. Она заколебалась.

– Фиби, иногда было бы неплохо не лезть не в свое дело.

Но Фиби все-таки собиралась залезть не в свое дело – главным образом потому, что ее дела были слишком унылыми и скучными, чтобы на них зацикливаться.

Легкой манипуляцией порой можно добиться большего, чем прямыми вопросами.

– Извини, что я открыла рот, – протянула она обиженно, повернулась и пошла обратно к своему коврику. Остальные были готовы приступать к занятию.

– Хорошо, для начала давайте просто постоим и немного подышим, – предложила Кристина, повернувшись лицом к классу. – Освободите свой разум. Не думайте ни о чем. Абсолютно ни о чем. Вообще не думайте

Фиби подчинилась. Как чудесно было не думать ни о чем, абсолютно ни о чем, вообще не думать. К сожалению, длилось это очень недолго. Как только она прогоняла свои мысли, они тут же возвращались снова.

Постепенно Кристина перешла к упражнениям.

Йога стала для Фиби напоминанием о том, что гораздо лучше делать что-то хорошо, чем делать быстро. Тишина в комнате успокаивала ее. Однако движения и растяжки почему-то давались сложнее, чем в прошлые разы.

Кристина, похоже, мучилась нешуточным похмельем. Она застонала в голос, когда согнулась в позе собаки мордой вниз. Фиби, приняв такую же позу, повторила ее стон. Потом, выполняя скручивание в положении лежа на спине, она поймала на себе взгляд старшей подруги; так они смотрели друг на друга некоторое время.

Во время следующей серии растяжек Кристина не обращала на нее внимания и, казалось, была погружена в собственные мысли.

В конце занятия, когда все уже сворачивали свои коврики, она подошла к Фиби и сказала, скорее себе, чем ей:

– Ладно, да. Да, я встречаюсь с Рупертом. А что в этом плохого?

Все. Все плохо. Потому что мой папа в десять миллиардов раз лучше Руперта, и он одинок, и ему нужен кто-то вроде тебя.

– Конечно, ничего, – вслух ответила Фиби. – Только мне казалось, ты говорила, что завязала с отношениями.

Кристина рассмеялась.

– Наверное, во мне говорили комплексы. Я думала, что мой срок годности уже истек. И даже вообразить себе не могла, что такой красивый мужчина, как Руперт, обратит на меня внимание, не говоря уже о том, чтобы захотеть со мной отношений.

Вот оно что. Вопреки всему, даже таким привлекательным, ярким экстравертам, как Кристина, не хватало настоящей уверенности в себе.

– Руперт хороший парень, – признала Фиби. – Но не такой хороший, как ты.

– Спасибо, солнышко, но я позволю себе не согласиться.

Фиби медлила; возвращаться домой,