Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

это до самой зрелости, любил брата, а Рита по-сестрински любила Джоанну. Мешала только их излишняя красота. Такая неуместная, ненужная красота. Такая глупая красота. И безусловная любовь друг к другу.

Чтобы не обременять Иру с Кассандрой, близнецы принялись активно просматривать объявления в газетах о сдаче жилья. Ян придирчиво и дотошно анализировал каждый вариант и выбрал наиболее подходящую двухкомнатную квартиру в двух шагах от строящейся школы и уже действующего детского сада, с зелёным двором и двумя лифтами в доме. Он озвучил все удобства местоположения брату и в конце назвал приятную цену, которую Кравченко могли себе позволить на мизерную зарплату при условии, что кто-нибудь из них возьмёт ипотеку. Тёма послушал, позевал и махнул рукой: «Я вчера уже договорился со знакомыми, они почти даром нам однушку отдают». Делать было нечего. Где дешевле, туда и переехали.

Все трое пожалели о принятом решении, как только переступили порог. Один Тёма ликовал и кидался в экстазе от стены к стене: «Ничего, приберёмся, эту стену снесём, где нет плитки на кухне, там закрасим, вонь исчезнет через неделю, надо только проветрить. До метро час на маршрутке, можно хоть город посмотреть! Чего стоите, берите швабры!»

Так они протянули две недели. Потом обо всём узнала Ирина.

— Где? В Гиньеве?! — верещала она. — Это же Ленобласть, вы с ума сошли? Что за знакомые у тебя такие, Тёма?

— Да пили как-то в баре на Думской, — юноша виновато почесал затылок. — Тут не так плохо, как ты думаешь.

— Я звоню Кассандре, — заявила Ира и бросила трубку. Ребята не поняли, чем именно была страшна угроза «звонить Кассандре», ведь та ни помочь, ни помешать не могла. Но Кассандра Карась тут же пожаловалась Ничке, та рассказала Саше, Саша позвонил со свежими новостями Оленьке Субботе, отвлёкши её от солнечных ванн в разгар медового месяца, а Оля поведала Дамиру. Дамир поразмышлял, поспрашивал у знакомых, уточнил у супруги кое-какие детали и сделал звонок. Кравченко пока вернулись к Ире, а спустя неделю им с морского берега позвонила Ольга. «У нас для вас сюрприз! Можете считать это подарком на обе ваши свадьбы. Увидимся, дорогие!» Ян с Тёмой думали, что друзья всего лишь сделали в однушке в Гиньеве небольшой ремонт, и каково было их изумление, когда Оля с Дамиром, заглянувшие на недельку в Петербург, пригласили Кравченко в центр города, на Садовую улицу, в старинный, но прочный, отделанный изнутри и снаружи шестиэтажный квартирный дом и показали им новейшую двухуровневую квартиру с панорамными окнами. Тёма долго допытывался, не розыгрыш ли это; если нет, то сколько стоит месяц съёма; узнав, что квартира не съёмная, а купленная, продолжил расспросы, сколько платить за коммунальные услуги, сколько они должны Оле, если не должны, то в чём подвох, а если подвоха нет, то что он такого сделал как друг, чтобы заслужить расположение Оленьки. Суббота снисходительно покачала головой: «Поглядите, какой скромняга!» Ян, также знавший цену каждой вещи, подошёл к Дамиру и робко спросил, как стоит отблагодарить его за столь роскошный, до неприличного роскошный подарок. Ведь денег у их семьи совсем не было. Хассан благодушно похлопал юношу по плечу:

— Давай договоримся, Ян, что деньги вы будете отдавать только тем людям, с которыми по-другому вести дела нельзя: таксисту, например, или курьеру. А нам ваши деньги не нужны. Это подарок. Вы Олины друзья, а друзья моей жены и мне не чужие люди.

Ян нахмурился в серьёзной задумчивости:

— Т-тогда что мы должны вам за квартиру?

— Совершенно ничего, — Дамир решительно мотнул головой. Затем он оглянулся, странным взглядом окинул радостную супругу — а Оля как раз беседовала с Тёмой и Ритой, в очередной раз поздравляя счастливых молодожёнов, — и понизил голос: — И всё же есть одна просьба.

— Конечно, я слушаю, — с готовностью прошептал Ян.

— Не обсуждайте с Олей её прошлое. Ни намёков, ни разговоров, ни косвенно, ни прямо, никак.

Кравченко понимающе кивнул:

— Ра-ра-разумеется.

— Спасибо, — торопливо произнёс Хассан. — Надеюсь на вашу помощь, Ян.

Мужчина пожал руку юному знакомцу и стремглав бросился к милой супруге; его рука молниеносно обвила Олину талию, а другой ладонью мужчина вальяжно оперся на массивный дубовый комод в углу прихожей. Слишком многое Дамир любил контролировать. Яна Кравченко это смущало. Хассан недоговаривал, это было ясно. О чём-то они с Ольгой умалчивали, об этом умолчали даже Вишневские — а они, как мнилось Яну, обычно не терпят секретов. Яном овладело странное чувство. Молчать нужно было не только о том, что Дамир сказал ему, но и о том, чего он не сказал. И если вдруг это что-то вылезет наружу, о нём по-прежнему следует молчать в присутствии Оли. Либо в присутствии Олиного отца. О чём же именно? Беспокоиться об этом было рано, спрашивать — поздно, гадать — бессмысленно.

— Сегодня нас купили за несколько миллионов рублей, — осклабился Тёма и стал прихорашиваться перед зеркалом в прихожей. — А я того стою!

— Не понимаю, радоваться или бояться, — Ян закрыл рот кулаком.

— Ты пока размышляй, а я Рите джакузи покажу. Джо, присоединяйся!

Джоанна праздно вскинула брови и скрестила руки на груди.

***

Ира продолжала навещать близнецов после снятия опеки. Заезжать в гости каждые два дня стало традицией для Кильманов. Ирина помогала Тёме с Яном разбираться с документами на квартиру, с квитанциями за газ, а заодно любовалась ангельским личиком новорождённой Алисы Кравченко. Через месяц Джоанна запретила Ире вмешиваться в воспитание Алисы. «Но, детка, у меня опыта побольше, я вот вас воспитала, у меня у самой сын растёт, я лучше знаю, я смогу помочь да подсказать», — умоляла Ирина, на что Джоанна ответила, что Ян с Тёмой никакие Ире не родственники и не близкие знакомые, а просто сироты, которым пришлось терпеть её все школьные годы, и это не даёт Ирине права продолжать контролировать их жизнь после переезда, а ещё что сама Джоанна ненавидела сестру с детства и, несмотря на родственные связи, не подпустит её к Алисе, и если надо будет для этого закопать Иру заживо, она так и сделает. Ирина долго убивалась, плакала, названивала, но через три месяца сдалась и согласилась приезжать только по выходным, только по делу и не больше, чем на два часа. Она не переставала, однако, выпытывать у Яна подробности касательно самочувствия Джоанны, названий лекарств, которые прописал ей врач, и её отношения к самой Ирине, которое, быть может, за месяцы разлуки изменилось в лучшую сторону. Но Ян, поскольку не лгал, не мог утешить Иру благоприятным прогнозом. За все полгода,