Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

личную жизнь которой Вишневскому куда проще, чем свою; что её любовь к Дамиру только крепнет с каждым запретом родителей, поэтому девушка может лишь усмехнуться в ответ на угрозы отца лишить её наследства; что Ольга с Дамиром, кстати говоря, ждут мальчика и надеются, что Андрей, став дедушкой, растрогается и прекратит эту странную одностороннюю войну с Хассан. Но Оля не сказала ничего из этого. Она посмотрела на Дамира, взглядом умоляя его не перечить отцу и дать им возможность поговорить тет-а-тет. Дамир поднялся со стула и поклонился Вишневскому:

— Благодарю вас за вечер, Андрей Васильевич. Дорогая, я жду тебя в машине, не торопись.

— До свидания, Дамир, — улыбнулась Виктория и тут же удалилась в дамскую комнату.

Отец с дочерью остались наедине. Наконец Ольга встретилась с ним взглядом.

— Оля, молю тебя, опомнись, — гнул своё Андрей. — Я не позволю своей дочери иметь мусульманскую фамилию: «Хассан» никогда не будет стоять рядом с отчеством «Андреевна», только через мой труп.

— Я не меняла фамилию после свадьбы, папа. Моя фамилия Суббота, как у мамы, как у бабушки, как у прабабушки. Такой она и останется.

— Твоя фамилия должна была быть… Она должна была…

— Финдельман? Ты это хотел сказать?

— Да, это! — взорвался Вишневский. — Мы обо всём с ним договорились, когда тебе было двенадцать! Филипп — порядочный человек, ни разу не был женат, и он закроет глаза на твой неудачный брак и возьмёт тебя в жёны. Будет заботиться, завалит драгоценностями похлеще Хассан, Олечка, только сделай шаг навстречу несчастному старику-отцу, порадуй его напоследок, ты ведь и сама знаешь, что не пожалеешь… Оля, ответь мне. Ответь сейчас же! Что за неуважение к отцу?! Я вычеркну твоё имя из завещания, ей-богу, вычеркну!

Девушка не смела вымолвить ни слова. Поняв, что давить на дочь бесполезно, Андрей снова стал умасливать её:

— Доченька, почему ты не пьёшь шампанское? Я заказал твоё любимое.

— Я беременна, — отрезала она.

— В самом деле? — изумился мужчина. Было неясно, обрадовался он или встревожился. — Что ж, это, возможно, многое меняет?..

«Для тебя, папа, это многое усложняет», — подумала Оля.

— Твоё благословение больше похоже на проклятие, — сказала она. — Ты должен понять, что между Дамиром и всем остальным миром, каким бы интересным и ярким он ни был, я выберу любимого мужа. Надеюсь, ты скоро смиришься с этой мыслью и оставишь нас в покое. Прости, что я вышла замуж по любви.

С этими словами она встала из-за стола, поцеловала отца в щёку и покинула ресторан, приняв решение, что с Дамиром отец больше не встретится.

***

В новом коттедже Хассан всё дышало роскошью. Виктория Никитична, Олина мама, заехала единожды, похвалила простор комнат и монументальность колонн в коридорах. Вишневский не удостоил Дамира визитом, но послал дочери записку с поздравлениями. Нищие друзья восторгались Олиным новым жильём искреннее всех.

— Ого, какие хоромы, три этажа, мрамор! Небось, ещё горничную заведёте и двух мейнкунов.

— Ты такой смешной, Тёма, — хихикала Оля.

— А мы с подарками, — сказала Рита.

Джоанна протянула Оле коробку, обёрнутую в шуршащую разноцветную бумагу. На безымянном пальце Клеменс сверкнуло золотое кольцо. Ольга счастливо вскрикнула:

— Когда вы успели?

— Неделю назад расписались, — скромно ответил Ян и обнял возлюбленную за тонкую талию. — В один день с Тёмой и Ритой.

— И вы тоже?! — Оленька перевела взгляд на другую пару и скрестила руки на груди: — И нас не позвали! Даже не сообщили!

Братья пожали плечами.

— У нас не было денег на торжество, — пискнул старший. — Всё на кольца потратили. Расписались все вместе на одной церемонии, а потом напились в кафе у Дани Кильмана. Вот и вся свадьба.

Ольга яростно фыркнула и повела гостей к столу, грозно приговаривая: «Сейчас будем отмечать!» Ребята прошли в просторную светлую столовую, заставленную живыми цветами и свадебными подарками, и застыли разинув рты. Длинный дубовый стол с белоснежной сатиновой скатертью ломился от обилия самых разнообразных угощений: финских сыров и копчёных колбас, сливочного масла, испанского хамона, малосольной красной рыбы, варёных раков, устриц, бутылок белого итальянского вина, индийских специй и чая, а также головокружительного многообразия конфет, заварных пирожных, варенья, шоколада и восточных сладостей.

— Проходите, проходите! — сказала Ольга и села во главе стола. — Дамир ещё не приехал, у него работа, а мы пока с вами начнём праздновать. Знакомые надарили всякого, кое-что со свадьбы осталось, никак не можем доесть; что-то папа привёз (вот это шампанское и шоколад, по-моему), и так, по мелочи…

— И это всё можно есть?! — немного придя в себя, спросил Тёма.

— Конечно! Всё, что найдёте, ваше. Вы, наверное, финский сыр никогда и не пробовали, так вот угощайтесь.

— Олька, — Рита восторженно обняла подругу, — ты лучше всех, честное слово!

Близнецы принялись уплетать вяленое мясо, Марго разрывалась между красной икрой и гусиным паштетом, но в конце концов положила глаз на рахат-лукум; Джоанна, застенчиво поблагодарив хозяйку, взялась за виноград и груши.

— Да, Оль, б-большое спасибо, — поддержал Ян. — А где Чипировы? Их с-сегодня не будет?

Оля покачала головой:

— Сегодня же воскресенье, они в церкви. Они заезжали вчера, когда вы были заняты.

— Всё хорошо? Ты какая-то грустная.

— Нет, вовсе нет, — Ольга вымученно улыбнулась. — Я, наоборот, смотрю на вас и радуюсь; как же здорово, когда тебя навещают друзья. Мне здесь так скучно без вашей весёлой компании, а вы всё реже и реже приходите. Я понимаю, что теперь живу не в городе, поэтому и добираться сложнее, но поверьте, жду я вас теперь с ещё большим трепетом. Я стараюсь не думать о плохом, но иногда мне кажется, будто вы… вы не волнуетесь обо мне. Тёма, у тебя впервые за сегодня загорелись глаза, когда ты увидел еду и выпивку, а не меня. Нет-нет, кушай, конечно, я только рада. Просто я чувствую себя дурой, которая искренне радуется тому, что хоть чем-то может помочь своим друзьям, накормить их, дать им в долг, а взамен получить вопрос: «Оля, а где Чипировы?» Я у вас ничего не прошу, но… но я хочу с вами дружить по-настоящему… и мне обидно…

Голос девушки дрогнул, она встала из-за стола, отошла к барной стойке и, опустив голову, горько заплакала. Друзья вмиг бросили злополучные деликатесы, окружили Олю, стали обнимать и целовать.

— Ну что с тобой? Эй, ну что случилось? Олька! А ну улыбнись; улыбнись! Вот так, умничка наша. — Рита чмокнула девушку в залитую слезами красную щёку. — Прости, что у тебя нищие и невнимательные друзья с притуплёнными эмоциями и больной фантазией! Такие уж мы тебе достались. Но мы любим тебя и ценим,