Из тьмы - Елизавета Викторовна Харраби

что Кравченко жили отдельно, Джоанна Клеменс ни разу не упомянула о ней. Ирина, раз за разом слыша одни и те же слова о бесчувственности сводной сестры, вскоре оставила попытки выйти с ней на связь. Видя Джоанну счастливой и бодрой, она догадывалась, что девушка никогда ничем не болела. Она просто не любила Иру.

III

С тех пор, как Ольга с Дамиром уехали в Каир знакомиться с родственниками, друзья о них не слышали. Саша Чипиров сообщал, что у Хассан родился первенец, после чего Оленька сразу забеременела вторым мальчиком, и молодая семья переехала то ли в Москву, то ли в Казань. Тёма серьёзно обиделся на подругу. Ольга не писала никому, кроме Саши, а потом сменила номер и пропала насовсем.

Ничка и Саша Чипировы были бедны, как обычно, и счастливы, как обычно. Саша исполнил мечту детства, поступив в духовную семинарию, а Ничка исполнила свою, родив мужу сначала сына Антошку, потом дочку Касеньку, которую назвали в честь бабушки.

Александр Чипиров твердил друзьям, что любовь к Господу начинается с любви ко всему живому; в первую очередь — с любви к людям. А это для Тёмы Кравченко было сложнейшим испытанием. Но после женитьбы удача, кажется, полюбила юношу, так что Артемий был награждён высшей наградой — умением искренне, бескорыстно и безболезненно обожать жену. Этого чистого чувства хватило на целый год. Он опубликовал старые стихи, в основном посвящённые своей пассии, а точнее её хитроватой улыбке и гладким волосам, которые «переливались на солнце необыкновенным счастливым золотом». На счастье друзей, молодо писатель взялся за полноценный роман и также собирался назвать его в честь жены — «Маргарита». Тёме, как никому другому, было что написать о своей жизни. За двадцать семь лет у него накопилось идей на тридцать таких книг.

Позднее он принялся помогать людям. Бескорыстно. С улыбкой. С нежностью. Как только Кравченко переехали в новую квартиру, бывшие «коллеги» покойного отца перестали докучать Тёму звонками; тогда мужчина осознал, что его окружение состоит не из одних лишь бандитов — ещё из добрых и бесхитростных людей. Тёма почувствовал, как легко и приятно отдавать другим. Он заметил странную закономерность: не будучи столь богатым в студенческие годы, мужчина, тем не менее, жертвовал много, и чем больше он отдавал, тем богаче себя чувствовал. Денег после пожертвований у него действительно оставалось столько, что Кравченко и не знал, на что их потратить. И жертвовал ещё больше.

Тёма почти поверил в Бога. Не без помощи Саши Чипирова, не без помощи времени, не без сомнений, но задумываться о существовании высшей силы, которая направляла его на верный путь, он стал всё чаще и серьёзнее. Счастью его друзей не было предела; и верующие Саша с Никой, и неверующие Джоанна с Яном видели, как их друг преобразился, и, если честно, совсем неважно, что было тому причиной — Бог или любовь к женщине.

Таким он представал перед друзьями в трезвом состоянии. В остальное время они дрались с женой до ссадин и вывихов. На фоне счастливого супруга-лицемера Рита Кравченко казалась совсем блёклой. С каждой неделей она лишь больше сутулилась, плакала, завидовала и сожалела об упущенных возможностях. Всякий раз, возвращаясь домой с работы (а она уже давно перестала следить, кем в этом месяце работает: бариста, консультантом в магазине одежды, официанткой, манекенщицей, — суетливая скука везде ощущалась одинаково), Рита ставила Джоанне мультфильмы, брала из бара бутылку вина, шла на кухню, пила и бормотала, как старуха, вспоминала разочарование за разочарованием, ошибку за ошибкой. И каждый раз начинала она с самого детства: могла слушаться маму, но не слушалась. Могла не курить в юности, как вся её труппа. Могла танцевать на сцене, ведь данные для того были и девушка всерьёз готовилась стать прима-балериной. Могла учиться в университете. Могла подружиться с Джоанной по-настоящему, а не притворно, и была бы сейчас у неё преданная подруга, и не приходилось бы бормотать одной на кухне. Могла быть мягче. Могла обнять вместо пощёчины. Могла бы родить ребёнка, и, может, если уж не получилось стать хорошим человеком, вдруг стала бы хорошей мамой. И тогда Тёма не проводил бы субботние вечера в компании юной Эсти, студентки-иностранки с соседнего факультета, с которой рыжий лис успел познакомиться за неделю до того, как его отчислили за долги по учёбе; или в объятиях Диночки, официантки из ресторана Даниила Кильмана, которую Кравченко провожал до дома после смены; или в постели Арины, Агильи, Анфисы, Агафьи, кого угодно с красивым именем и сияющими влюблёнными глазами, которые помогали Тёме писать реалистичный роман о любви к жене. Появится ребёнок — и Тёма вернётся домой. И Ритины глаза вновь засияют так, что не будет у него нужды черпать вдохновение в чужих трусах. Ради возвращения мужа Рита даже отправилась в церковь к новоиспечённому священнику Саше Чипирову, чтобы, с одной стороны, исповедоваться и спросить совета у духовного наставника, а с другой, чтобы пожаловаться на измены и побои мужа его лучшему другу. Александр с тяжёлым сердцем воспринял новость о крушении молодой семьи, но помощи оказать не смог и с Артемием беседовать отказался из страха. Зато он пообещал спросить у знакомого пастора из Тульской области, сторонника натуральной медицины, о молитвах для плодородия и чудодейственных гомеопатических лекарствах, которые помогут Ритиному репродуктивному здоровью. Довольная Маргарита уже принялась мечтать, какой необыкновенной вырастет её дочь. Уж точно она была бы не хуже Джоанниной. Но Алиса Кравченко, к огорчению тёти Риты, родилась такой миниатюрной, такой тихой, с такими большими бирюзовыми глазками, с таким аккуратным носиком, с такими яркими рыжими волосами, что Рита впала в отчаяние, признав, что им с Тёмой никогда не удастся переплюнуть друзей. Очередное сожаление.

Так проходили вечера, месяцы. Рита всё втирала в затылок травяные мази, бегала по утрам, принимала витамины и роптала; Тёма пил, курил и старался развеселить жену, и оба переживали за их будущего ребёнка. Но напрасно Тёма с Ритой боялись, что дочка у них окажется некрасивой; их ропот был услышан, и природа сжалилась над супругами, чтобы те не страдали из-за недостатков своего ребёнка. Когда племяннице Алисе исполнилось семь лет, Тёма с Ритой, устав скрываться от очевидной истины, признали:

— Кто-то из нас бесплоден.

— Да. Надо показаться врачу.

— Я не пойду первая, — категорично заявила Рита.

Тёма согласился первым пройти обследование, и доктор уверил его в совершенном репродуктивном здоровье. Гордая Рита отказалась идти следом.

— И так понятно, что бесплодна я, — наотрез