Плач к Небесам - Энн Райс

Это был кастрат! Певец должен быть кастратом!

Мгновение Гвидо колебался между стремлением немедленноразыскать певца и желанием просто слушать. Он восхищался тем, что молодойчеловек может петь с таким чувством. Просто невероятно! И тем не менее он этослышал. Голос, обладающий акробатической гибкостью и окрашенной такой великойпечалью, ошеломил маэстро.

Да, печаль, вот что это было. Гвидо надел башмаки, закуталсяв тяжелый плащ и отправился на поиски певца.

То, что он обнаружил, изумило его, но не слишком.

Проследовав за маленьким ансамблем уличных певцов в таверну,он вскоре увидел, что обладатель волшебного голоса — высокий и гибкиймальчик-подросток, ангелоподобное дитя с повадками мужчины. Он явно принадлежалк высшему классу: его шею украшало изысканное венецианское кружево, а пальцыбыли унизаны дорогими гранатовыми перстнями. А все те, кто окружал его, спочтением обращались к нему: «Ваше превосходительство».

* * *

«Я жив», — подумал Тонио. Он слышал, что вокругдвигались, переговаривались какие-то люди. А если он был жив, значит, и дальше,вполне вероятно, останется в живых. И он был прав, Карло не мог этого сделать сним, Карло просто не мог. С невероятным усилием удалось ему поднять веки. Нанего накатила тьма, и он закрыл глаза, но потом снова открыл. Он увидел, кактени разговаривающих людей скользят вверх по стенам и по низкому потолку.

Один голос он узнал. Он принадлежал Джованни, тому самомубраво, что всегда торчал у дверей Карло. Он говорил что-то низким, угрожающимголосом.

Но почему они до сих пор не убили его? Что происходит? Тонионе осмеливался пошевелиться, пока не чувствуя себя готовым двигаться, и, чутьприоткрыв глаза, смотрел на этого костлявого, неопрятного человека, которыйдержал в руках что-то вроде саквояжа и говорил:

— Я не буду этого делать! Мальчик слишком большой.

— Никакой он не большой! — Джованни начинал терятьтерпение. — Делай, что тебе говорят, и как следует.

О чем? Что «делай»? Слева от него стоял браво по имениАлонсо. За спиной худого человека с впалыми щеками находилась дверь.

— Я не буду в этом участвовать, — наконецрешительно заявил человек с саквояжем и направился к двери. — Я не мясник,я хирург...

Но Джованни грубо схватил его и толкнул вперед. Он посмотрелна Тонио.

— Не-е-е-е-ет...

Тонио вскочил, вывернувшись из-под рук Алонсо, и резкорванулся вперед, сбив с ног костлявого мужчину. Его тут же схватили и оторвалиот пола. Он отчаянно лягался, пытаясь сопротивляться, и вся комната мелькалаперед его глазами. Он увидел, как распахнулся саквояж и из него выпали ножи.Потом донеслись слова молитвы: их лихорадочно бормотал тот худой человек. Левойрукой Тонио уперся ему в лицо, правым кулаком нанес удар в живот и отшвырнулего назад. Вокруг валились какие-то вещи, трещало дерево, и вдруг егоотпустили, и от неожиданности он упал. И тут почувствовал на лице капли дождя.Значит, он вырвался!

Влажная земля скользила под его ногами, камни перекатывалисьпод башмаками, и на миг ему показалось, что он может спастись, что ночьпоглотит, укроет его. Но тут же услышал, что его настигают.

Его снова поймали и понесли обратно в комнату, распласталина каком-то тюфяке.

Он впивался зубами в чьи-то мышцы и волосы, извивался всемтелом, чувствуя, как разводят в стороны его ноги и разрывают на нем одежду. Егонагое тело обдало холодным воздухом.

— Н-Е-Е-Е-Т! — рычал он со стиснутыми зубами, апотом это рычание вытеснило все слова, стало нечеловеческим, жутким,ослепляющим и оглушающим его.

С первым касанием ножа он осознал, что битва проиграна, ипонял, что с ним сделают.

* * *

Гвидо увидел, что небо над маленьким городком Фловиго сталоуже бледно-желтым. Он лежал недвижно и смотрел, как этот свет превратил дождь втуманную вуаль, повисшую над полями, простирающимися за его окном.

В дверь постучали. Гвидо не ожидал того внезапного возбуждения,какое вызвал в нем этот стук.

За дверью стоял тот самый человек, который говорил с ним вкофейне в Венеции. Он протиснулся в комнатку и не произнеся ни слова, развернулкожаный пакет, где лежало несколько документов.

Оглянувшись по сторонам, он недовольно хмыкнул, увидев, чтов комнате нет свечей. Он придвинулся к окну и изучил каждый из документов снапряжением малограмотного человека. Потом отдал их Гвидо вкупе еще с однимпакетом.

Гвидо сразу узнал этот пакет. В нем были все егорекомендательные письма из Неаполя. Он даже не знал, что эти бумаги былипохищены, и теперь пришел в ярость.

Но тем не менее обратил внимание на документы. Все они былисоставлены на латыни и подписаны Марком Антонио Трески. В них объявлялось о егонамерении подвергнуться оскоплению с целью сохранения голоса и содержаласьпросьба не винить никого в том, что он пришел к такому решению. Имя лекаря небыло названо ради его безопасности.

В последнем послании, на имя семьи, копию которого держал вруках Гвидо, было четко сформулировано желание мальчика поступить внеаполитанскую консерваторию Сан-Анджело в класс маэстро Гвидо Маффео.

Гвидо смотрел на все это в остолбенении.

— Но не я толкнул вас на это!

Браво лишь улыбнулся.

— Внизу вас ждет экипаж, в котором вы отправитесь наюг. У вас будет достаточно денег, чтобы сменять лошадей и возниц до самогоНеаполя, — сказал он. — А вот это кошелек мальчика. Он богат, яговорил вам. Но не увидит больше ни гроша, пока не поступит в вашуконсерваторию.

— Семья должна знать, что я не имел к этому никакогоотношения! — настаивал Гвидо. — Венецианское правительство должнознать, что это не моих рук дело!

Браво коротко усмехнулся.

— Кто этому поверит, маэстро?

Гвидо резко повернулся нему. Потом снова посмотрел надокументы. Браво стоял рядом с ним, как демон-искуситель.

— Маэстро, — сказал он. — На вашем месте я быне стал ждать, пока мальчишка проснется. Ему дали очень сильную дозу опиума. Ядолжен привезти его и уйти. Мне нужно как можно скорее покинуть Венецию. А вы,маэстро, позаботьтесь о мальчике. Он — ваше единственное оправдание.

* * *

Гвидо вошел в маленький домик, в котором спал Тонио. Онувидел, что лицо мальчика в крови, вокруг рта и на горле — синяки, а руки иноги связаны грубой пеньковой веревкой. Лицо его казалось безжизненным.