Чувство реальности. Книга 1 - Полина Дашкова

– Ну как, вам здесь нравится? – спросил Ловуд, окидываявзглядом кровавые стены и невольно косясь на ее мобильный телефон.

Маша видела: ему не терпится узнать, кто ей звонил. Онадавно приучила себя не называть вслух имени телефонного собеседника, если вовремя разговора рядом кто-то посторонний. Это получалось у нее машинально. Ейничего не стоило бы сейчас ответить на простой вопрос: кто вам звонил? Она быответила: “Мой бой-френд, ужасный зануда”. Но Ловуд не спрашивал.

– Как вам сказать? Интерьер немного странный. Кажется, чтосидишь у кого-то в желудке. А так ничего. Жить можно. – Маша открыла чемодан,достала косметичку, отправилась в ванную, принялась раскладывать зубную пасту,щетку, шампунь.

– Ну, извините, – Ловуд улыбнулся и развел руками, – как вжелудке, говорите? Да, действительно. Все такое красное. К сожалению, ничеголучшего я найти не сумел. Квартиры в центре стоят очень дорого, а селить вас наокраине – обрекать на хронические опоздания и недосып. Чтобы добраться доцентра, пришлось бы вставать каждый день на час раньше. – Он стоял в дверномпроеме ванной и смотрел на нее с ненавистью.

– Что вы, Стивен, спасибо вам большое, все замечательно, –она улыбнулась, слегка тронула его за плечо, – можно, я пройду?

– Да, конечно. Простите. Здесь так тесно. По-хорошему емупора было выматываться. Он и так потратил кучу времени, вез ее от аэропортачаса три, хотя мог бы доехать за час. Он ведь чрезвычайно занят, он долженбережней относиться к своему времени. Тайм из мани, мистер Ловуд, вы развезабыли? Что же он здесь торчит, не уходит? Почему так долго ехал? Почему такнапряженно прислушивался к ее телефонному разговору, а потом не задал простоговопроса: кто звонил? Может, она просто накручивает все эти сложности послеинструктажа Макмерфи в аэропорту?

– Стивен, спасибо вам большое, все замечательно. Я хочупринять душ и поспать немного. Вы не знаете, где здесь лежат полотенца?

– Кажется, они в шкафу, на полке. Хозяйка мне всепоказывала, но я не запомнил. Разберетесь сами, здесь не слишком много вещей имебели. Да, вот телефон хозяйки, если будут какие-то вопросы. Она милаяженщина, квартира для нее, – основной источник дохода, очень заинтересована вклиентах, особенно в иностранцах, и сделает все, чтобы вам здесь было удобно.

– Спасибо, – Маша достала из чемодана халат, шлепанцы, – вы,вероятно, спешите, я и так отняла у вас кучу времени.

– Что вы, Мери, не стоит благодарности. – Улыбка дрожала наего лице, глаза оставались злыми и напряженными. – Вы действительно оченьхотите спать?

– Честно говоря, да. Перелет был тяжелым, к тому же разницаво времени.

– Я планировал сегодня угостить вас ужином, заказал столик вресторане, здесь совсем недалеко.

"А вот это еще интересней”, – насторожилась Маша иотчетливо вспомнила слова Макмерфи: если пойдешь в ресторан с Ловудом, платитьпридется тебе, он страшный жмот, он угощает кого-то только по оперативнойнеобходимости и на казенные деньги.

– Ох, Стивен, спасибо, но я не ожидала, вы не предупредили,– она сделала глупые испуганные глазки, – я ужасно выгляжу, боюсь, засну застолом и упаду лицом в салат.

– На это существует крепкий кофе и салфетки, – он улыбнулся,широко и радостно, как в рекламе зубной пасты, – кофе, чтобы не заснуть,салфетка, если все-таки заснете, чтобы вытереть лицо, испачканное салатом.

"Когда же он успел заказать столик? Как мог заранеерассчитать время, если вез меня из аэропорта часа три?” – подумала Маша,вежливо посмеявшись его шутке, и тут же спросила противным, кокетливо-ноющимголоском:

– А нельзя перенести ужин на завтра?

– Ну, вообще-то столик заказан на сегодня, на одиннадцатьвечера. Знаете, давайте мы сделаем так. Вы сейчас примете душ, я подожду.Может, после душа вы почувствуете себя лучше, и мы все-таки поужинаем сегодня.

– Хорошо, я не возражаю, – кивнула Маша и скрылась в ванной.

Шторки для душа не было. И сам душ оказался отвратительным,ржавым, дырявым. Он брызгал во все стороны, только не туда, куда нужно.

"А почему, собственно, Ловуда должно волновать, кто мнезвонил? Его попросили подготовить все к моему приезду, снять квартиру,встретить, и только. Ни о каких ресторанах речи вообще не было, – размышлялаМаша, сидя на корточках в чужой облезлой ванной и пытаясь поймать острые мелкиебрызги душа. – Почему он не уходит? Что ему от меня надо? А если действительночто-то надо, почему не скажет об этом прямо, без фокусов? Мы же вроде как наодной стороне”.

Как ни старалась она поливаться из душа-фонтана аккуратно, авсе-таки лужа на полу получилась порядочная, вытереть ее было нечем. Машаоткрыла шкаф под раковиной. Фанерная дверца тут же отвалилась. Внутри нашласьтряпка, отвердевшая и вонючая. Маша, морщась, поддела ее носком тапочки ибросила на лужу. Вообще, все в этом чужом доме было ужасно: запахи, краски,звуки. Через отдушину под потолком сочились визгливые голоса. В соседнейквартире скандалили. Слышно было каждое слово.

– Сколько ты еще собираешься жрать на мои деньги? Ни копейкив дом не приносишь, свет за собой не гасишь, сковородку мою сожгла тефлоновую,вот покупай мне теперь такую же!

– Заткнись! Достала меня, старая дура! Я тебе куплюсковородку, куплю, чтобы по башке твоей лысой бить!

– У меня не лысая башка! Сама ты лысая, авантюристка!

– Сама авантюристка!

Крики были кислыми, как вонь от тряпки. К мыльнице прилипобмылок, покрытый волосами и засохшей пеной. Полотенце ветхое, серое,заштопанное. Как, мистер Макмерфи, не желаете получить психологический портретженщины, которая сделала свой дом кроваво-красным, штопает старые полотенца иоставляет их долгожданному квартиранту-иностранцу вместе с волосатым обмылком?

Даже зеркало здесь было злым. Когда Маша стерла с негокапельки пара, она увидела себя в самом неприглядном варианте. Бледно-зеленоелицо, голубоватые пересохшие губы, красные глаза, припухшие веки, под глазамитемные круги. Очень симпатичный трупик. Если и дальше придется жить в такомритме, домой в Нью-Йорк она прилетит в багажном отделении, в красном, как этаквартирка, гробу с черными кружевами. Голая лампочка под потолком давала прямойсвет, жесткий и беспощадный. Новая стрижка вдруг показалась дурацкой, уродской,жаль стало своих волос. Как ни пыталась она уговорить себя, что это удобно, ненадо ни кондиционера, ни фена, все равно настроение испортилось окончательно.Совершенно расхотелось такой быть и на себя, такую, смотреть. Хоть парикнадевай.

– Слушайте, вы и так получили аванс, хотя ничего не делали иникаких денег не заработали, – донесся до нее раздраженный голос Ловуда.