Наперегонки с ветром. Идеальный шторм - Лера Виннер

будет наказана. Лишится последнего рассудка и уже никогда не сможет говорить.

– Вот ведь мразь.

Все, что я думала, говорила и делала с этой книгой отдавало чем-то решительно ненормальным.

Сучья Эмери не просто пыталась меня прикончить, она унизила меня и узнала обо мне больше, чем я сама хотела бы знать и уж точно никогда не рассказала бы никому другому. Ее присутствие в доме, даже если бы мы с Кайлом и правда вздумали жить как соседи, по уровню опасности превосходило танцы с факелом на пороховой бочке.

Я первая должна была бы быть заинтересована в том, чтобы от нее осталось одно воспоминание.

И все же меня это возмущало.

Когда она выкрутила мне руки и заставила подчиняться своей воле, я чувствовала себя отвратительно. В моем ппонимании, это было до определенной степени схоже с тем, что испытывала Сесиль, вспоминая о часе, в который был зачат ее первенец.

– Да вы и правда нашли общий язык, – Кайл вскинул бровь, разглядывая меня.

Я поморщилась и потянулась к его кружке, сделав вид, что не замечаю его вполне искреннего удивления.

– Какой бы тварью она ни была, такого никто не заслуживает. Тебе же она готова служить верой и правдой. До смерти, если придется.

– Но этот кто-то – не я.

И снова я не могла с ним не согласиться, и именно этот факт иногда злил меня до алых пятен перед глазами.

Расстаться с мужчиной, даже с мужем – невелика потеря, был один, появится другой, если в нем возникнет потребность.

Однако же за пять лет я и правда не встретила никого, кто мог бы сравниться с ним.

Даже такой же сучий, как Эмери, Йонас.

Даже Матиас, с которым при определенном стечении обстоятельств мне было бы во всех смыслах очень хорошо.

Разве что поэтому присутствие Жизель привело меня в такую оторопь – я почему-то ждала от Кайла того же.

Нет, впрочем, даже не ждала. Была абсолютно уверена в том, что он не сможет никем заменить меня так же, как я не сумела заменить его.

– Элис, – он позвал тихо и полувопросительно, но больше даже вскользь не улыбался.

Вместо ответа я коснулась губами уголка его губ.

– Давай с этим заканчивать. Через четыре дня Ночь Осенних костров. Не хочу видеть, что случится в этом городе, если мы не успеем.

Удобнее перехватив под спину, Кайл уложил меня на бок и сам устроился очень близко, лицом ко мне.

Как в ту ночь, когда я прочитала Эмери.

– Думаю, при острой необходимости Сэм его просто сожжет. Ему могут понадобиться опытные помощники.

Я засмеялась, прежде чем успела опомниться, и легонько толкнула его в плечо:

– Хватить издеваться.

Он засмеялся вместе со мной, так же тихо:

– Если бы у меня были такие намерения, я бы уже спросил, успела ли ты познакомиться с местными крестьянами. Здесь наверняка найдется с десяток смазливых юнцов, готовых смотреть на тебя с обожанием.

– Ты хочешь открыть класс по фехтованию? Кстати, не думала, что господин Этьен помнит, как держать шпагу.

– Я не знал, что тебе настолько нравится.

От этой любезной улыбки у меня перебило дыхание.

Кайл медленно отвел с моего лица упавшую на него прядь волос, а потом его рука опустилась ниже. С легким нажимом прошлась по плечу и ребрам, и я закинула колено ему на бедро, чтобы удобнее стало опустить ее под подол рубашки.

Из сдержанно-любезной его полуулыбка превратилась в откровенно самодовольную.

Как бы мы ни ссорились и что ни говорили друг другу, он был уверен в своем исключительном праве.

Точно так же, как я была уверена в том, что ему можно просто довериться.

Мы давным давно нащупали все важные грани и знали, где именно и в какой момент боль может и должна перейти в удовольствие и обратно.

Контроль со стороны Кайла мог быть только полным. Начиная от степени, до который мне следовало раздеться, до самого дыхания. Он четко знал, что делал, и не ошибся ни разу, и теперь у меня начинало так знакомо захватывать дух.

Никому другому я бы никогда и ни за что не позволила.

Все еще прохладная после работы с Эмери ладонь двинулась по внутренней поверхности моего бедра вверх, и в это время он продолжал удерживать меня взглядом.

А потом остановился – задержался ровно на красной полосе поврежденной и воспаленной кожи.

Вопроса вслух не последовало, но я хорошо видела, как поменялся его взгляд.

Стоило бы прикинуться дурой и спросить, в чем дело.

Вместо этого я облизнула пересохшие губы и сама подвинулась немного ближе.

– Шерстяные чулки.

На нежной коже вверху быстро появлялось раздражение, и отчасти поэтому я давно предпочитала брюки и не слишком стремилась на Север.

Поленившись заняться им с вечера, сейчас я даже не вспомнила, увлекшись более важными и интересными делами и разговорами.

Почти растаявшая улыбка Кайла превратилась в кривую и недобрую усмешку.

Он ничего не ответил, не шелохнулся, но по коже начало разливаться тепло.

Казалось, что вместе с ним ее покалывает тысячей иголочек, и это было так хорошо, что я закусила губу, уже не скрываясь и не сдерживаясь.

Он умел лечить так, чтобы сердце заходилось до неприличия сладко, а царапины и порезы исчезали в буквальном смысле на глазах.

Так, как не стал лечить в замке после моего памятного заезда на Норде через двор – потому что ждал, чтобы я попросила.

Стараясь удержаться в рамках допустимого, тогда я отдала предпочтение мази, потому что знала, как быстро этот жар разольется выше.

Теперь же, когда никакие неприятные ощущения мне не грозили, его ладонь продолжила движение, пока меня не пробила дрожь.

Она осталась все такой же прохладной, а пальцы сразу прошлись там где надо.

Кайл продолжал смотреть.

Ему нравилось видеть, как я теряю из-за него голову.

Нравилось отслеживать каждую мою насквозь фальшивую попытку дышать ровно.

– Поцелуй меня.

Он не попросил, а потребовал.

Очередной приказ Старшего специалиста, который я выполнила незамедлительно, оперевшись о перину, чтобы податься навстречу.

Это, наконец, был настоящий поцелуй – глубокий, непристойно влажный.

Такой, что голова начинала кружиться, а в ушах раздался приглушенный звон.

Когда воздух закончился, я почти упала на спину, а Кайл склонился надо мной так, чтобы я снова видела только его.

– Хотел спросить, но случая все не было. Чем ты собираешься заняться после Совета?

Его пальцы продолжали двигаться медленно,