Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин

в период созревания. Это обеспечивали многочисленные храмовые каллу, доставая ее из каналов с помощью далу. Когда лен пошел в цвет, поля стали похожи на голубые покрывала. Красивое зрелище. Некоторые горожане приходили, чтобы полюбоваться. В Вавилоне эту культуру возделывают очень редко. С льном-долгунцом возни много и сильно истощает почву, поэтому сажать на одном поле можно с перерывом в пять-семь лет. Обычно сюда привозят уже готовые ткани для покраски.

У моих потомков вряд ли хватит мозгов заниматься полеводством так же хорошо, и цены на зерно рухнули, так что я подумал и решил перепрофилировать свое большое поле в сад. Для себя мне хватит ячменя, выращенного на маленьком, да и с арендованных получу немало. Пока есть возможность, вложусь в долгосрочный проект. В отличие от аборигенов, которые редко заводят смешанные сады, я посадил оливковые деревья и пальмы через одно. Первые любят полутень, которую им обеспечат вторые, более высокие любительницы солнца. Лет через пять буду еще и с собственными финиками.

В междурядьях в старом саду я посадил арбузы и дыни для себя, а в новом и на обоих виноградниках — фасоль, чтобы заодно удобрила почву. Сделал это по просьбе купца Мардукшумибни. Он готов скупить у меня весь урожай крупным оптом и перепродать мелким. Я не против. В случае успеха, а фасоль всегда найдет покупателя, потому что сытная и хранится долго, мне не будут должны за аренду дома.

39

Лен-долгунец скосили в начале желтой спелости, связали в снопы, высушили на поле, перевезли в мастерские храма богини Иштар. Жрецы занимаются почти всеми сферами деятельности, приносящими доход. Эдакие многостаночники. В мастерских солому мяли, трепали, отделяли волокна от древесной части стебля. Выход где-то около трети. Длинные волокна идут на изготовления тканей для одежды, а короткие — на мешковину и веревки. Храм расплатился со мной готовыми неокрашенными тканями. Я отдал их красильщикам вместе с изготовленным для такого случая ультрамарином трех цветов: зеленовато-синего, ярко-синего и красновато-фиолетового. В итоге за небольшие деньги получил очень дорогие ткани. Половину отрезов оставил для своего большого семейства, а остальные отдал купцу Мардукшумибни на реализацию. Он умеет продавать лучше меня. Тем более, что мои шли вне конкуренции. Те, что окрасили храмовые мастера, выглядели в сравнение с ними блекло. Продав свои, они купили несколько моих.

Прихожу к главной жрице храма богини Иштар, чтобы договориться о семенах пшеницы и ячменя для посева на холодное время года, а на ней туника знакомого красновато-фиолетового цвета. Судя по блеску в глазах, порозовевшим щекам и замедленным движениям, недавно нехило отведала прошлогоднего винца

— Мне сообщили, что краски сделал ты, поэтому приказал купить, — одновременно отвесила комплимент и похвасталась Иштариттия налаженной разведкой.

— Надо было мне сказать, подарил бы, — пожурил ее.

— Мы и так, благодаря тебе, значительно поправили свои дела, вернули почти все потерянное во время голода, — призналась она. — Хотим предложить тебе в суту все остальные наши поля, которые недалеко от города. Те, кто сейчас обрабатывает их, теперь кажутся мне лодырями.

— Сделав это, ты оставишь без пропитания много семей. Лучше оставить, как есть. Уверен, что богиня Иштар не одобрит, сочтет непомерной жадностью. Хватит и того, что получаете сейчас, — мягко отбился я.

— Не хочешь — не надо! — тоном капризного ребенка произнесла старушка. — Хотела сделать тебе, как лучше.

— Спасибо, но мне не надо много! — сказал я. — Не стоит превращать жизнь в тупое зарабатывание денег. Иначе не заметишь, как она пролетит, и перед смертью вспомнить будет нечего.

— Ты, как всегда, сперва огорчишь, а потом успокоишь! — облегченно произнесла она.

Не помню, когда огорчал ее, но женщинам в этом плане виднее, у них мужчины без вины не ходят.

— Через неделю мне нужны будут семена ячменя и пшеницы. Как и в прошлом году, посеем и то, и то, чтобы не прогадать, — перешел я к делу.

— Получишь все, что надо, — сразу согласилась главная жрица и жестом отпустила меня.

Выходя из помещения, я заметил, как рабыня подносит ей бронзовую чашу. Подсадил старушку на винишко.

В этом году заготовил для себя почти тонну вина и для храма, точнее, для Иштариттии почти столько же. Часть продал, чтобы не загромождало винный погреб, через купца Мардукшумибни. Он уже приподнялся, приобрел пару мулов и задумался о выкупе своего дома. Новый хозяин летом плыл на лодке по Евфрату из Сиппара. Она перевернулась ни с того ни с сего, как сказали выжившие, а это были не только лишь все, как говорил один оратор-боксер, у которого кулаками получалось лучше выражать свои мысли. Вдова правильно решила, что все беды у них начались после покупки нового дома, и выставила его на продажу. Кроме нее, так подумали и многие вавилоняне, поэтому никто не хотел покупать, несмотря на низкую цену. Мардукшумибни попросил у меня денег в кредит на приобретение дома, но я отказал категорично.

— Этот дом приносит несчастье. Ты опять разоришься и не сможешь вернуть долги, — предупредил я.

— Это раньше он был таким, а теперь станет другим, — не поверил купец и, решив, наверное, что я не хочу потерять выгодных жильцов, предложил: — Я найду тебе других арендаторов на дом, который снимаю у тебя.

— И без тебя их найду. Он маленький, дешевый. На такие спрос постоянный, — проинформировал его.

Занял он деньги под залог дома, который собирался купить, у ростовщика под двадцать процентов годовых. Мы договорились, что и дальше буду реализовывать через него излишки урожая и другие произведенные товары, но только по предоплате. В третий раз терять деньги из-за купца Мардукшумибни я не желал.

40

Жизнь моя устаканилась, скука скучная. Я бы с удовольствием свалил куда-нибудь попутешествовать, найти на задницу пару приключений, но держали арендованные поля. Мое раздутое самомнение убеждало, что без меня с ними не справятся. Подумал, что, может, это и к лучшему. Сам богатею потихоньку и людям помогаю жить лучше. Мои большие урожаи сбивают цены, помогают выживать многим вавилонянам. Да и соседи присмотрелись и кое-что переняли у меня, благодаря чему увеличили сборы с полей и садов. Люди перестали уезжать из Вавилона. Хотя причина могла быть другая, пока неведомая мне.

Все изменилось в конце следующего года. Иштариттия, главная жрица храма богини Иштар, свалилась с лестницы и свернула шею. Говорили, что была пьяна в стельку. Вполне вероятно, хотя не исключаю, что