Пять шагов по облакам - Татьяна Устинова

Собственно, притянуть их ни за что нельзя, и того кекса онив глаза не видали, но то, что вся эта история мутна и дурно попахивает, — этоточно. Это к гадалке не ходи!..

Может, отпуск взять?.. Ну… пока все не рассосется. Уехать наВолгу, в Саратов, и там рыбешку половить да в местном баре девчонок поснимать?А что? Неплохая идея!

Сию неплохую идею он моментально изложил Бэзилу и получил вответ черную неблагодарность.

Бэзил, вместо того чтобы возликовать, сообщил Алексу, чтотот «чукча нерусская» и что они должны не в отпуск ехать, а как-то себя… «обезопасить».

Как именно, Бэзил не знал.

— Пошли к Константинову, а? — жалобно попросил Алекс. — Нупошли! Мы ему все расскажем. А он что-нибудь придумает!

— Ты чего? Заболел? Константинов первый мамкин прихехешник!Он сразу к ней ломанется, и все, будь здоров! Нельзя нам к нему идти!

— Тогда, может, в ментуру?

— Сдурел совсем! Какая тебе ментура?! Вот менты-то уж точнорешат, что кекса мы завалили!

И они замолчали и уставились в разные стороны. Какая-топтичка присела на ветку, отряхнула капли вчерашнего дождя, покопалась у себяпод мышкой, под крылом, встопорщилась и была такова.

Бэзил Gotten птахе позавидовал. Вот уж воистину не знает онани заботы, ни труда, чирик — и нету ее, улетела! Куда бы Бэзилу улететь, датак, чтобы никто его не нашел?!

Поднялся и опустился шлагбаум — какая-то машина заехала наасфальтовый пятачок, который в редакции шикарно называли «паркинг». Как все«паркинги» в центре Москвы, был он крошечный и неудобный, машины стояли в одинряд, кроме того, ровно три четверти мест было «абонировано» начальством, а изоставшихся два были «гостевыми». Поставить машину на «паркинг» считалось вколлективе большой удачей. Из машины вышла секретарша Марьяна, покопалась всалоне, выставив на обозрение идеальную попку, обтянутую идеальной черной юбкой,переступила ногами.

Бэзил Оойеп вздохнул печально.

…нет, ну почему — как клевая девчонка, так всегда мимокассы, а?! Нет, ну вот почему в мире такая несправедливость наблюдается?!

Марьяна обошла свою машину, открыла и закрыла багажник —зрелище еще печальнее, потому что открылся превосходный обзор Марьянинойзадницы, — и канула за елочки. Там пролегал короткий путь к редакционномукрылечку, знаменитому на всю Москву дверной ручкой. Ручка была бронзовая, ввиде человеческой руки, показывающей фигу. Что именно хотел сказать дизайнер,присобачивший такую ручку на дверь солидного и процветающего издания, так иосталось загадкой, но крутым хакерам она очень нравилась. Время от времени онисообщали друг другу, что «вот было бы круто, если бы вместо руки был пениc»!

— Значит, так, — неожиданно басом сказал рядом Алекс Killer,— будем выжидать. Нет, а чего такого-то?! Нет нас и не было ни в каком Питере!И никто не докажет, что ту голосовую программу я писал! Да мы и не знаем, пошлаона в дело или не пошла!

— Да сто пудов пошла, как же она не пошла, когда насспециально под это дело в Питер…

— Этого мы не знаем, — перебил его Алекс. — И вообще сидимтише воды, ниже травы, пятаки не высовываем!..

— А если мамку посадят?

— Да мамка сама разберется, она тертая! Самое главное, чтобынас не припекли, а на остальное… — и Алекс, не будучи покладистым котенком имышонком, развесисто сформулировал, что именно нужно сделать «с остальным».

Бэзил Gotten ни в чем не был согласен со своим напарником,но решил не спорить — место было уж больно неподходящее. Еще какая-то машинаостановилась недалеко от стоянки, и Бэзил все время на нее косился.

Ну и ладно. Если Алекс козел, так пусть и дальше козлит, а Бэзилеще подумает, как он может себя «обезопасить». В конце концов, он и сам можетпойти и сдаться, Алекс для этого ему вовсе не нужен.

Совершенно упавшие духом, но старающиеся бодриться, онипобрели к редакционному крылечку, и даже фига их не вдохновила, и ни один изних и не вспомнил о том, что «было бы клево, если б вместо нее был пенис».

Некоторое время перед входом в редакцию ничего непроисходило, а потом открылась дверь той самой машины, которая остановиласьнедалеко от стоянки. Дверь открылась, и из нее вышел человек.

Самый обыкновенный человек в костюме и с портфелем — такихкостюмов и портфелей в редакции было великое множество.

Помахивая портфелем, человек дошел до «восьмерки» АлексаKiller Кузяева, быстро оглянулся по сторонам и вставил в замок блестящуюштучку.

Некоторое время она не хотела поворачиваться, скрежетала иза что-то цеплялась. Насвистывая сквозь зубы, человек продолжал свои попытки.Железка вдруг вгрызлась поглубже, провернулась, и дверь как будто ослабла. Неторопясь, человек убрал свою железку в карман, поставил портфель на мокрыйасфальт, еще раз оглянулся и открыл дверь. Машинное нутро, как перегаром,дохнуло на него застарелой сигаретной вонью, запахом прокисшей еды, должнобыть, еще юношеским потом от какого-то барахла, кучей сваленного.

Человек поморщился. Лезть в машину было неприятно, какночевать в кибитке монгольского кочевника.

Впрочем, он все сделает быстро. С некоторым усилием откинувпереднее кресло, благословляя всех инженеров-механиков, сконструировавших такуюпрекрасную машину с таким прекрасным передним креслом, он покопался в кучебарахла, сваленного на заднем сиденье.

Там не было того, что он искал. Человек несколько секундподумал. Он никуда не спешил, и это было странно, ибо занимался он деломсовершенно противоправным — обыскивал чужую машину.

Внимательным взглядом он окинул салон, слегка поморщился,когда глазами наткнулся на смятые бумажные пакеты, и одним пальцем подделкрышку «бардачка». Оттуда лавиной хлынул всякий мусор, конфетные фантики,скомканные бумаги, а напоследок съехали компакт-диски в прозрачныхпластмассовых коробках и вообще без коробок. Человек нагнулся и стал перебиратьих. Некоторые он отбрасывал сразу, а другие внимательно изучал.

На одном из дисков жирным черным маркером было корявонаписано: «С-бург, заказ, май». Человек усмехнулся, интуиция его не подвела,аккуратно спрятал диск во внутренний карман пиджака, захлопнул дверь, дажеподергал ее, проверяя, закрылась ли, поднял с асфальта свой портфель и зашагалпо своим делам.

* * *

От тишины можно было сойти с ума.

Мелисса Синеокова сидела на кровати и думала так: как бы мнене сойти с ума.

Что я буду делать, если вдруг здесь я рехнусь? Или умру? Вотчто мне делать, если я тут умру?

Тишина была убийственной. Она тоненько звенела в ушах,дрожала внутри головы, и первый раз в жизни Мелисса Синеокова поняла, что такоеслуховые галлюцинации, когда звук рождается внутри черепа и мозг понимает, чтоэтого звука нет, а уши слышат лавину, грохот, обвал!