Пять шагов по облакам - Татьяна Устинова

И машинка, маленькая и страшненькая, не показалась ейстранной, подумаешь! На каких только машинах ее не возили!

Однажды на склад, где она должна была подписывать книги дляТамбовской областной библиотеки, ее вез грузовой «москвичок», именуемый в народе«каблук». Невразумительный мужичонка рулил «каблуком» словно из последних сил,а может, ей так казалось, потому что мотор все время глох, и мужичонка,отчаянно жуя «беломорину», наваливался на руль, суетился, дергал «подсос» и всевремя повторял:

— Да что ж ты, милай!.. Ну, давай, давай, милай!..

Как будто машина была лошадью.

Кроме того, Леша Денисов из рекламного отдела, улыбаясьизвиняющейся улыбкой, подложил ей под ноги несколько запечатанных пачек скнигами, которые нужно было «захватить» на склад, откуда завтра пойдет«транспорт». К груди будущая знаменитая писательница прижимала объемистыйпортфель, в котором утром привезла редактору Ольге Вячеславовне рукопись.

— Мила, — Ольга Вячеславовна улыбнулась, взглянув на папку,которую Мелисса гордо водрузила перед ней: принимай, мол, работу! — Вы можетене распечатывать текст и не возить такие тяжести. Зачем? Я сама распечатаю.

— А разве… так можно? — пробормотала Мелисса растерянно.Редакторша представлялась ей существом высшей касты, небожительницей,олимпийской богиней, которая не должна утруждать себя распечатыванием ее рукописи!..

— Ну конечно, можно! — уверила Ольга Вячеславовна, и Мелиссепоказалось, что она с трудом удерживает смех. — Я давно хотела вам сказать, новсе время забываю!

Таким образом на склад они прибыли через несколько часовмучений — машина глохла, мужичонка ее заводил, портфель съезжал с коленей,ноги, задранные сверх всяких приличий и представлений о здравом смысле, затеклии казались чужими. Кроме того, печка в «каблуке» наяривала так, что Мелиссапоминутно утирала мокрый лоб, а на сиденье под ней, должно быть, натекланебольшая лужа.

Зато со склада ее забрал «Мерседес» генерального директора,и она почувствовала себя пастушкой, внезапно вознесшейся прямиком в принцессы.

Итак, машина нисколько ее не удивила, и она не запомнила ниномера, ни марки, только бейсболку, в которой был водитель. Что-то в этойбейсболке показалось ей знакомым, и все тянуло заглянуть под козырек, в лицотому, кто за ней приехал, но он как-то ловко уворачивался, да и времени у нееособенно не было.

Они еще не выехали с Вознесенского проспекта, когда он…когда он…

Как только она вспоминала о том, что случилось, ее начиналотошнить, до сухих спазмов, до слез, которые катились и падали крупными каплями,пока желудок выворачивался наизнанку.

— Тихо, тихо, — говорила она себе между спазмами и зажималарот липкой ладонью, — тихо, тихо…

Но ничего не помогало!..

Как будто снова отвратительная струя ударяла ей в лицо, иона, еще на какую-то долю секунды успев удивиться, начинала умирать. Сознаниемеркло, и в горло как будто заливали жидкую резину, от которой невозможно былодышать, и она текла в желудок и скоро заполнила его, и ее стало рвать, и…дальше она ничего не помнила.

Очнулась она уже здесь, в полном мраке, и у нее не былочасов, и она даже не могла определить, сколько времени провалялась в этоймогиле!..

Нельзя отчаиваться. Никогда. Из любого безвыходногоположения всегда найдется, по крайней мере, два выхода.

Так всегда говорил Василий Артемьев, и он, Василий, уж точноне одобрил бы ее рыданий.

Впрочем, так же точно он не одобрил бы ее беспечности, когдаона села в машину к чужому человеку, не удосужившись ничего проверить!.. И еегероизма, когда она решила непременно ехать на съемки, несмотря на температуру.И уж точно ей попадет за то, что она вообще потащилась в Петербург без него. Иеще за то, что не позвонила, и еще за то, что потерялась!..

Думать о том, как Васька будет ее ругать, как станетбуйствовать, как покраснеет, когда начнет орать, было так хорошо, так надежно иободряюще, что она начинала изо всех сил прислушиваться и вглядываться втемноту, почти уверенная в том, что дверь сейчас распахнется — знать бы, гдетут дверь! — и он появится на пороге, очень сердитый и встревоженный.

Дверь не распахивалась — а может, ее и вовсе нет, этой двери,и Мелиссу замуровали навечно! — и никто не появлялся на пороге.

Убийственная тишина раздирала мозг, обвалы и лавиныгрохотали в ушах, и она даже петь пыталась, чтобы не сойти с ума, а потомрешила, что должна «действовать».

Как именно «действовать». Мелисса не знала, но недаром онаписала детективы! В детективах герой или даже героиня рано или позднообязательно начинали «действовать» и «действовали» иногда самым идиотскимобразом, и авторша ничего не могла с ними поделать! Ну ничего!.. Они не слушались,и все тут!..

Мелисса Синеокова сползла со своей трясучей металлическойсетки, зажмурилась, постояла так, а потом открыла глаза, все еще надеясь, чтокошмар исчезнет, и она откроет их в гостиничном номере с видом на Исаакий, иокажется, что у нее просто поднялась температура и все это было горячечнымбредом, только и всего.

Она открыла глаза в той же самой темноте, завыла сквозьстиснутые зубы и стукнула себя кулаком по бедру.

— Перестань, — прошипела та Мелисса, которая снаружи той,которая внутри, — перестань сейчас же, истеричка, тряпка! Сама влезла внеприятности, так давай вылезай, что ты стоишь, как дура!..

И она медленно двинулась вперед, осторожно переставляя ногии вытянув вперед напряженные руки.

Помещение показалось ей довольно большим и… абсолютнопустым. Тот самый стол, или козлы, на которых она нашла бутылку с водой, иметаллическая кровать с трясущейся сеткой, а больше ничего и не было. Стеныбыли влажными и холодными, на ощупь не слишком понятно, деревянные или нет, нохолодная влажность наводила на мысль о настоящей тюрьме или о каком-то мрачномподземелье, в которое ее заточили.

И темнота, темнота!.. Не может быть такой темноты… наповерхности. Обязательно найдется щель, сквозь которую просочится хоть одинмаленький слабый лучик, но здесь не было лучика, ни одного!

Может, она в подземном бункере?.. Глубоко под землей, намногие сотни метров простирается подземный город, где ведутся страшные научныеэксперименты, бесчеловечные настолько, что все их участники давно изгнаны изобщества. Для этих экспериментов постоянно нужна свежая кровь и плоть, и людейворуют прямо с улиц, воруют и привозят сюда, на перевалочную станцию. Сейчас вполу зажгутся тысячи ламп, раздвинутся невидимые раньше двери, и безмолвные,безучастные роботы в серых скафандрах появятся прямо из стен. Холодныминегнущимися руками они подхватят Мелиссу и поволокут ее на бойню, где из неевыкачают всю живую кровь и вместо крови закачают синюю жидкость, и на спине унее вырастет гребень, а на груди чешуя!..