Семейные ценности - Мила Гусева

Черт бы его побрал.

И с этим человеком она прожила столько лет.

Просто поразительно.

Аддамс едва не скрипит зубами от неуемного раздражения — внезапный всплеск иррациональной ледяной ярости абсолютно не поддаётся контролю. Самообладание всегда являлось одной из самых сильных её сторон, но прямо сейчас ей отчаянно хочется сказать что-нибудь особенно резкое. Попытка воззвать к рациональному мышлению оказывается провальной.

Чертов Торп всё также молчит в трубку — уже не меньше минуты — и Уэнсдэй отчётливо представляет, как он совершенно по-идиотски хлопает глазами.

И услужливо нарисованная воображением картина становится последней каплей в переполненной чаше её терпения.

— Ах да, кстати. Чуть не забыла сказать, — шипит Аддамс сквозь зубы, машинально стиснув в руке холодную рукоять столового ножа. — Знаешь ли, я беременна.

И не дожидаясь ответа, сбрасывает звонок и небрежно отшвыривает телефон в сторону.

Кажется, сюрприз всё же удался.

Вот только далеко не так, как планировалось изначально.

Комментарий к Часть 8

Потихоньку переходим к основной сюжетной линии, ради которой мы, собсна, здесь и собрались. Поэтому следующие несколько глав будут описывать события именно этого временного промежутка, без погружений в прошлое.

Также очень прошу прощения, что опять накопила завалы в отзывах к предыдущей главе, последние дни выдались загруженными.

Исправлюсь в самое ближайшие время

Обнимаю каждого

========== Часть 9 ==========

Комментарий к Часть 9

Саундтрек:

MARUV, Boosin — Destination

Приятного чтения!

Age: 31

Первый раз оглушительно звонкая трель будильника на его телефоне раздаётся в безбожные шесть тридцать утра. Уэнсдэй мгновенно распахивает глаза — сквозь узкую щель между плотными бархатными портьерами пробиваются первые робкие лучи восходящего солнца. Невольно зажмурившись от неприятно бьющего по глазам света — и какого черта Торп опять не задёрнул до конца шторы — она переворачивается на другой бок и, нащупав его плечо, довольно ощутимо ударяет кулаком.

Но Ксавье отказывается реагировать.

Только бормочет что-то неразборчивое сквозь сон и сильнее укутывается в одеяло.

Способность быстро просыпаться никогда не входила в список его талантов. Впрочем, как и в её — с той лишь разницей, что в случае необходимости Аддамс могла подняться с кровати и привести себя в порядок за считанные минуты. Но Торп этим полезным умением был полностью обделён.

Назойливый будильник умолкает на несколько минут, и она уже начинает вновь проваливаться в сон, но очень скоро раздражающе бодрая мелодия начинает играть по второму кругу. Громкие переливы в непроницаемой тишине спальни звучат поистине громоподобно — кажется, они способны поднять из могил добрую половину мертвецов. Но только не её благоверного.

— Живо вставай и выключи эту какофонию, — шипит Уэнсдэй сквозь зубы, принимаясь тормошить его с удвоенной силой. — Иначе я сделаю так, что ты никогда больше не проснёшься.

— Ещё пять минут… — едва различимо мямлит Ксавье, слабо пытаясь отпихнуть её руку.

— Нет. Немедленно, — она решительно не намерена сдаваться. Омерзительная трель вкручивается в мозг, словно кюретка для лоботомии, вызывая головную боль и крайнюю степень раздражения.

— Ну будь человеком… — почти умоляюще бормочет он, ни капли не стараясь избавиться от оков сонливости. Аддамс даже не уверена, действительно ли он воспринимает её слова, или же отвечает совершенно на автомате.

Проклятый будильник не умолкает ни на секунду, вызывая неуемное желание сиюминутно отправить мерзкое устройство в свободное падение из окна.

А ещё лучше — его хозяина в свободное падение с кровати.

Неплохая идея.

— Последний раз предупреждаю. Вставай сейчас же, — угрожающе чеканит Уэнсдэй.

Но вместо ответа Ксавье с головой забирается под одеяло и, быстро повернувшись на другой бок, вовсе прекращает реагировать на её действия. И тем самым добровольно подписывает себе приговор, который она намерена привести в исполнение без малейшего промедления.

Раздраженно закатив глаза, Аддамс упирается ладонями в его спину и одним резким толчком скидывает Торпа с кровати. Раздаётся грохот и звон бьющегося стекла — в полумраке сложно различить, но, очевидно, он инстинктивно попытался уцепиться за настольную лампу.

— Доброе утро, дорогой, — саркастически изрекает Уэнсдэй и решительно дёргает на себя уголок стянутого на пол одеяла.

Возле кровати слышится неясная возня, а мгновением позже тихо щелкает выключатель, и спальню заливает приглушенный свет множества точечных лампочек на потолке. Навязчивая трель будильника наконец затихает.

— Господи, нельзя ли будить меня поласковее? — сидя на полу, Ксавье обиженно потирает ушибленный локоть. — Ты рискуешь остаться вдовой. И заодно матерью-одиночкой.

— Я предупреждала, — отзывается она совершенно безразлично.

Но его наигранная обида длится совсем недолго — уже спустя несколько секунд на сонном лице Торпа расцветает сияющая улыбка. Совершенно блаженная, как у тихого сумасшедшего. Неловко приподнявшись на ноги, он упирается руками в постель и нависает над Уэнсдэй, быстро оставляя невыносимо нежный поцелуй на виске. И поспешно отстраняется, опасаясь возмездия — весьма благоразумное решение.

Но уходить он не торопится.

— Я так сильно люблю тебя… — благоговейно шепчет Ксавье, взирая на неё с абсолютно бестолковым выражением лица.

— Искренне сочувствую, — смерив его коротким прохладным взглядом, Аддамс скрещивает руки на груди.

— Я уже говорил, что ты ещё красивее, когда сердишься? — его безмятежное спокойствие настолько непробиваемо, что иногда Уэнсдэй начинает казаться, что Торп крепко сидит на антидепрессантах или на чём-то помощнее.

— Примерно триста тысяч раз. Я сбилась со счета уже на седьмой сотне, — она закатывает глаза и отворачивается, чтобы не видеть это ужасающее обожание в его взгляде.

Ксавье и прежде взирал на неё так, словно она — центр мироздания, не меньше.

Но за последние две недели окончательно повредился умом. Чем ещё объяснить это навязчивое стремление проводить рядом каждую свободную минуту? Он даже начал приезжать в агентство во время обеденного перерыва — и совершенно наплевать, что большая часть времени уходила не на ланч, а на дорогу сквозь вереницу бесконечных пробок.

Пожалуй, сообщать о беременности так быстро было фатальной ошибкой.

В тот самый день — знаменательный для него и ставший точкой невозврата для неё — Ксавье примчался домой ровно через двенадцать минут после того, как она раздраженно швырнула телефон на дальний край стола. Прежде Уэнсдэй даже не предполагала, что можно так быстро добраться до верхнего Ист-Сайда с Третьей авеню. Разве что на вертолёте. Но Торп совершил невозможное — уже в который раз.

И замер на пороге столовой, пристально вглядываясь в её лицо. Молчание провисело не меньше десяти минут — а она специально засекла — после чего Ксавье очень медленно прошел вглубь комнаты и опустился на стул с противоположного края стола.

— Это… правда? — его тихий голос предательски дрожал, а в глазах явственно читалось испуганное выражение.

И Аддамс вдруг