Семейные ценности - Мила Гусева

поняла, о чём он думал всё это время — и пока летел с многократным превышением скорости по улицам Нью-Йорка, и пока неподвижно стоял в дверях столовой, словно безмолвный памятник.

Ему просто-напросто было ужасающе страшно, что она вновь заговорит об аборте.

И это внезапное осознание слегка ослабило бушующее в душе пламя ледяной ярости.

— Это не случайность. Я действительно хочу этого ребенка, — произнесла Уэнсдэй непривычно тихо и сама поднялась на ноги, приблизившись к совершенно оторопевшему Ксавье.

Он лишь молча хлопал глазами, будучи не в силах осознать услышанное. А потом резко потянулся за неподалеку стоящим бокалом.

Аддамс невольно отметила, что его пальцы било мелкой дрожью — наглядная демонстрация абсолютно нулевого самообладания.

Oh merda, ну что за невозможный человек.

— Я… Мне… Надо выпить, — едва слышно пробормотал Торп и залпом осушил содержимое бокала. Очевидно, небольшая доза алкоголя хоть немного привела его в чувство, потому что уже спустя несколько секунд Ксавье заговорил вновь. — Прости, я… Я ожидал чего угодно, но не этого. И мне до сих пор кажется, что это всё просто сон. Но… Господи. Да я так счастлив… Как никогда…

— Подожди. У меня есть одно условие, — Уэнсдэй решительно оборвала практически бессвязный словесный поток. — У него… Или у неё будет моя фамилия.

— Но… почему? — насыщенно-зелёные глаза распахнулись ещё шире, хотя это казалось анатомически невозможным. — Уэнсдэй, я смирился, что ты хочешь оставить свою фамилию, но это… слегка чересчур, тебе не кажется? Ведь это и мой ребёнок тоже.

— Да что ты говоришь? — она раздраженно дёрнула бровью. — Это не тебя будет тошнить до потемнения в глазах. Не тебе придётся несколько месяцев жить с чудовищно огромным животом. И не твои внутренности он порвёт на части, когда ему приспичит выбраться в этот чёртов мир.

— Оу… — Ксавье машинально потер переносицу. Несколько раз подряд. Похоже, её гневная тирада вновь нарушила его хрупкое душевное равновесие. Но во второй раз ему удалось взять себя в руки довольно быстро. — Ладно, давай оставим этот разговор на потом.

— Я не стану это обсуждать.

В её ровном голосе явственно прозвучали нотки недовольства, но Торп не стал продолжать спор — молча взял её за запястье и притянул к себе.

И Уэнсдэй подчинилась. Покорно скользнула в кольцо невыносимо-бережных объятий, уткнувшись ему в шею — и обволакивающее тепло его рук подействовало лучше любого успокоительного. Раздражение сиюминутно утихло, сменившись умиротворением.

— Уэнсдэй… Ты сделала меня самым счастливым человеком на земле, ты знаешь об этом? — прошептал Ксавье куда-то ей в макушку.

И она мгновенно кивнула в ответ.

Потому что в ту минуту ощутила то же самое.

А спустя пару дней начала замечать в его поведении небольшие, но очевидные изменения.

Когда утром понедельника Аддамс как обычно собралась поехать в агентство, он неожиданно увязался следом, чего прежде никогда не делал.

И когда она привычным движением резко нажала на педаль газа, Ксавье предостерегающе сжал её колено.

— Пожалуйста, води машину аккуратнее… — мягко, но решительно заявил он. — И не так быстро. У тебя и так висят штрафы за превышение скорости на семьсот долларов.

— Так оплати, — совершенно невозмутимо отозвалась Аддамс.

— И положи обе руки на руль… — невыносимо упрямый Торп явно не собирался сдаваться. — Уэнсдэй, прошу тебя, будь осторожнее. Ты ведь теперь отвечаешь за двоих.

И с тех пор его занудные ежечасные наставления стали неотъемлемой частью жизни — и не сказать, чтобы приятной частью. Периодически это заканчивалось короткими перепалками, но Уэнсдэй была вынуждена признать, что малая доля истины в его словах всё же имелась.

— Ты опоздаешь на работу, — она недовольно хмурит брови, ощущая небольшой дискомфорт под его пристальным взглядом. — А я хочу ещё немного поспать.

— Хорошо. Напиши, как проснёшься, ладно? — Это ещё зачем?

— Чтобы я знал, что ты в порядке, — Ксавье говорит таким тоном, словно объясняет очевидные вещи неразумному ребенку.

Oh merda. Пожалуй, стоило бы толкнуть его посильнее, чтобы вправить мозги. Какого дьявола он ведёт себя так, будто она не беременна, а больна раком четвёртой стадии?

Черт бы побрал эту невыносимую заботу.

Не считая нужным отвечать, Уэнсдэй с головой забирается под одеяло и закрывает глаза.

Но поспать удаётся совсем недолго — уже в десятом часу утра её телефон начинает подавать признаки жизни. Мысленно послав кучу проклятий в адрес звонящего, Аддамс нащупывает дурацкое устройство на прикроватной тумбочке и, не глядя, принимает вызов.

— Слушаю, — несмотря на сонливость, её голос звучит как обычно твёрдо и уверенно. — Привет, Аддамс, — на том конце трубки раздаётся голос Энтони Шепарда, главного инспектора полицейского управления Нью-Йорка. — Прости, что так рано, но вопрос не терпит отлагательств.

— Что у тебя? — она приподнимается на локте, машинально потирая глаза.

— Похоже, у нас новое дело, — сообщает Шепард. — В доме 298 по Честер-стрит позапрошлой ночью обнаружили тело женщины. Семь ножевых и травма тупым предметом в затылочной области.

— И что? — Уэнсдэй садится в постели, искренне не понимая, почему инспектор вдруг решил обратиться к ней с таким банальнейшим случаем. — Это ведь Браунсвилл.{?}[Один из самых неблагополучных районов Нью-Йорка.] День, когда там никого не прикончат, можно смело заносить в Библию как новый церковный праздник.

— Да, всё так, но не совсем… — Энтони в совершенно несвойственной для себя манере мнётся несколько секунд, прежде чем озвучить продолжение. — Вот только сегодня утром к нам прибыл человек из Вашингтона.

— Важная шишка? — Аддамс подозрительно прищуривается, всё ещё не понимая, куда он клонит.

— Да нет, просто лейтенант. Наглый тип, прям как ты… Но он утверждает, что убийства с подобным почерком происходили по всей стране на протяжении последних трёх лет. Якобы совпадают номера домов, способ убийства… — инспектор выдерживает очередную странную паузу. — И якобы это происходит каждые три месяца именно девятнадцатого числа. Бредово звучит, знаю… Но я подумал, может ты приедешь на место преступления и посмотришь? Применишь эти свои магические фокусы, а?

— Я намерена сделать перерыв в расследованиях, — не слишком уверенно отзывается Уэнсдэй и машинально кладёт руку на живот, скрытый тонкой тканью атласной пижамы.

— Да брось, Аддамс, — Шепард понижает голос до вкрадчивого шепота. — Ты же знаешь, мы в долгу не останемся. И не забывай, кто именно приложил руку, чтобы твоему брату дали условный срок вместо реального.

— Шантажируешь?

— Ни в коем случае. Наживать врага в твоём лице себе дороже, — инспектор беззлобно усмехается. — Прошу о дружеской услуге взамен на содействие в любых делах.

— Хм, — она тянется к прикроватной тумбочке и открывает верхний ящик, чтобы достать ежедневник в чёрной кожаной обложке.

Придерживая телефон плечом, Уэнсдэй быстро перелистывает разлинованные крафтовые страницы до сегодняшней