Семейные ценности - Мила Гусева

— Я бы не была так уверена. Понятия не имею, на чем конкретно её отец сделал свое состояние… — Танака понижает голос до заговорщического шепота, и Уэнсдэй приходится почти прижаться ухом к двери, чтобы разобрать дальнейшие слова. — Но говорят, что у Аддамсов целый наркокартель. И даже торговлей людьми не брезгуют. Они вроде как из мафиози… Ну, знаешь, как в Крестном отце. Таких людей не сажают в тюрьму.

— Чушь какая-то.

Впервые за весь диалог скудоумная рыжеволосая девица выдаёт хоть что-то дельное. Нельзя сказать, что Гомес всегда честно и благопристойно вёл дела, но никакого наркокартеля — и уж тем более торговли людьми — не было и в помине. Хотя нельзя отрицать, что второй вариант вполне заманчив.

Возможно, Миранда даже не совсем непроходимая идиотка… Но следующая её фраза мгновенно подтверждает обратное.

— Но в любом случае, наследнице мафиози стоило бы получше приглядывать за своим богатеньким красавчиком, — она глуповато хихикает. — Мы с ним уже обменялись телефонами, и уж при личной встрече я проявлю побольше инициативы…

И последним высказыванием Миранда окончательно подписывает себе приговор.

И пусть Уэнсдэй считает недостойным опускаться до глупой ревности, всё внутри мгновенно воспламеняется ледяной яростью — никто и никогда не посмеет посягнуть на то, что принадлежит ей и только ей.

— Аддамс тебя на британский флаг порвёт, помяни моё слово… — сообщает вампирша.

А через секунду раздаётся звук приближающихся шагов, и дверь уборной распахивается.

Стоящая на пороге Йоко вовсе не выглядит удивленной. Похоже, обострённый вампирский слух и впрямь работает отменно.

Зато на броско накрашенном лице рыжеволосой нахалки отражается сразу вся гамма эмоций — от шока до легкой паники.

— Привет, Аддамс, — Танака кривит в усмешке багряные губы и бросает короткий взгляд на притихшую Миранду. — Постарайся не покалечить её слишком сильно. Она готовит потрясный капучино, будет жалко, если наше издательство лишится такого ценного кадра.

— Ничего не могу обещать, — Уэнсдэй копирует плотоядную усмешку вампирши и решительно переступает порог.

— Счастливо оставаться, девочки, — хохотнув напоследок, Йоко покидает уборную.

Макклендон пытается последовать примеру коллеги, но Аддамс преграждает ей путь — скрестив руки на груди, скользит тяжёлым немигающим взглядом по её тонкой фигурке в вульгарно-обтягивающем платье. Миранда растерянно хлопает глазами и машинально облизывает губы, выдавая своё волнение.

— Ты знаешь, сколько людей погибает по вине несчастного случая? — произносит Уэнсдэй ровным тоном, уставившись на девицу исподлобья. — Больше шести тысяч ежедневно.

— Что? — непонимающе переспрашивает та, покосившись на спасительную дверь позади Аддамс.

— Например, можно неудачно упасть на скользком кафеле в туалете и сломать, допустим, основание черепа, — вкрадчивый голос становится тише. — Знаешь, какие ощущения при этом?

— Ты что, больная? — девица пытается сохранить невозмутимый вид, но Уэнсдэй почти физически ощущает исходящие от неё импульсы липкого страха. — Что ты несёшь?

— Снижение слуха вплоть до полной потери. Дыхательная недостаточность. Кровоизлияние в слизистые оболочки. И конечно, большая вероятность летального исхода, — Аддамс говорит чётко, медленно и с расстановкой, смакуя каждое слово. И делает несколько наигранно-ленивых шагов вперед.

— Не подходи ко мне, психопатка, — Миранда рефлекторно пятится назад и в конце концов упирается спиной в стену. Понимая, что пути к отступлению отрезаны, она мгновенно озвучивает банальнейшее подобие угрозы. — А то я закричу.

— Конечно. Можешь начать прямо сейчас. Но, видишь ли, я очень дорожу своей репутацией… — Уэнсдэй выдерживает театральную паузу, откровенно наслаждаясь нарастающим страхом девчонки. Напряжение повисает в воздухе невидимым оголённым проводом. Потрясающее ощущение. — И тогда мне придётся действительно тебя убить, чтобы никто не посмел сказать, будто Уэнсдэй Аддамс не доводит дела до конца.

— Нет, нет! — жалкое самообладание Макклендон быстро даёт трещину, в уголках густо подведённых глаз начинают блестеть первые слёзы. — Пожалуйста…

— У тебя есть три секунды, чтобы немедленно исчезнуть отсюда и никогда больше не попадаться мне на глаза.

— Ч… что?

— Раз.

Светло-карие глаза округляются ещё больше, становясь похожими на чайные блюдца. Ярко-алые губы дрожат. А в следующую секунду Миранда вихрем проносится мимо неё, едва не споткнувшись на тонких шпильках, и стремглав вылетает за дверь.

Аддамс невольно усмехается своему отражению в зеркале над раковиной — лёгкая полуулыбка выходит плотоядной, похожей на оскал. Мозг, взбудораженный предвкушением кровавой расправы — пусть и неудавшейся — вдруг подсовывает ей интересную идею. Раз уж убийства не случилось, есть и иная возможность разнообразить скучный досуг.

Почему бы ей не воспользоваться? Запустив руку под шелковый подол чёрного платья, Уэнсдэй поспешно стягивает нижнее белье — и быстро прячет его в плотно сжатом кулачке.

Ксавье, по-прежнему сидящий за столом, встречает её настороженным взглядом.

— Ты точно никого не убила? — подозрительно спрашивает он, вглядываясь в её лицо. — Слишком довольной выглядишь.

Вместо ответа Аддамс обходит его со спины и склоняется ниже.

— Не хочешь прогуляться по особняку? — произносит она на уровне приглушенного шепота, задевая губами мочку его уха.

— Зачем? — Торп слегка вздрагивает от столь внезапной близости. Похоже, он немало удивлен такой резкой смене её настроения.

Слабо усмехнувшись собственным мыслям, Уэнсдэй кладёт руку ему на колени и разжимает кулак. Ксавье медленно опускает глаза вниз — и судорожно выдыхает, увидев скомканное нижнее белье.

— Ты сумасшедшая, — констатирует он спустя пару секунд.

— Тебе это нравится.

— Ты не представляешь, насколько.

Ксавье стремительно вскакивает на ноги и резко оборачивается к ней. Насыщенно-зелёные глаза мгновенно темнеют от желания, и Аддамс едва заметно усмехается уголками вишневых губ — от одного только его взгляда все внутренности словно скручиваются в тугой узел. Кровь вскипает в артериях от сумасшедшего выброса адреналина, вызванного недавним предвкушением кровавой расправы и всплеском острого возбуждения. Он довольно грубо сжимает её локоть, неизбежно вызывая волну мурашек по всему телу, и поспешно увлекает Уэнсдэй в сторону особняка из белого камня.

Как только они оказываются в длинном безлюдном коридоре, Ксавье решительно прижимает её к стене — сильные ладони уверенно стискивают талию, а горячие губы мгновенно накрывают её собственные. Уэнсдэй бросает в жар, но уже не от отвратительной солнечной погоды, а от сокрушительного желания. Струящийся шелк платья липнет ко взмокшей спине, а мышцы между бедер отзываются требовательной пульсацией.

Она сильно прикусывает его нижнюю губу — Ксавье шипит от острой вспышки боли и мстительно сильно сжимает тяжело вздымающуюся грудь — но Аддамс этого недостаточно.

Не разрывая поцелуя, она нащупывает ручку ближайшей двери и тянет на себя. За дверью обнаруживается небольшая каморка, заставленная швабрами и ведрами. В другое время она, вероятно, предпочла бы более комфортный вариант, но внизу живота всё будто пылает огнём, и возбуждение заставляет быстро позабыть о неудобствах.

Каморка не запирается