Семейные ценности - Мила Гусева

Нет, Уэнсдэй совсем не была против белого цвета — но только в том случае, если он в умеренной пропорции сочетался с чёрным.

Но никак не с чудовищных обилием пёстрых деталей, выделяющихся ещё ярче на светлом фоне.

Например, совершенно кошмарные вазоны с розами всех оттенков, расставленные по бокам от светлой ковровой дорожки, ведущей к арке. Достаточно задержать взгляд на них буквально на пару секунд, чтобы перед глазами пошла рябь. Или расположенная неподалеку блестящая фотозона — Аддамс скорее отдала бы на отсечение собственную руку, нежели рискнула бы сделать снимок на убогом фоне из множества золотистых квадратиков.

Вот только остальных присутствующих безобразный дизайн нисколько не смущает — возле фотозоны быстро выстраивается очередь.

Презрительно скривившись, Уэнсдэй отворачивается, опасаясь окончательно ослепнуть от настолько явной безвкусицы.

Вдобавок царит невыносимая жара, по ощущениям не меньше тридцати градусов. Солнце стоит высоко в зените, на отвратительно голубом небе — ни облачка.

Как только завершилась официальная часть церемонии, Уэнсдэй почти насильно оттащила Ксавье в тень под огромным раскидистым дубом, но это не особо помогло. И как только новоиспеченному семейству Петрополусов пришло в голову устраивать свадебное торжество прямо на улице в первой четверти августа?

— Мне скучно. И жарко, — недовольно заявляет Уэнсдэй, сверкнув глазами в сторону Торпа. Тот выглядит раздражающе безмятежно, медленно потягивая игристое из бокала на изящной тонкой ножке. — Я хочу домой.

— Не капризничай… — отзывается он с меланхоличной улыбкой, вызывающей искреннее желание вогнать парочку иголок ему под ногти. — Когда закончится фотосессия, станет повеселее… Энид обещала какую-то там фееричную программу и крутого диджея, давай хотя бы дождёмся развлекательной части.

— Я не считаю развлечением конвульсии под убогую современную музыку, — она твёрдо намерена стоять на своём до победного.

— Уэнсдэй… — Ксавье сокрушенно вздыхает и мягко касается её локтя. — Мы не можем уйти, это неприлично. В конце концов, это свадьба наших лучших друзей, такое событие бывает раз в жизни.

— Похороны бывают раз в жизни, — резонно возражает Аддамс, резко дернув плечом, чтобы сбросить его руку. — А свадеб может быть сколько угодно. По статистике этого года, коэффициент разводов равняется…

— Прекрати нагнетать, — чертов Торп непреклонен. — Если тебе жарко, я могу принести шампанское со льдом.

— Это не настоящее шампанское. Это игристое вино, — она брезгливо косится на золотистую жидкость в его бокале. — И ты прекрасно знаешь, что я ненавижу слабый алкоголь.

— И прекрасно знаю, что порой ты бываешь просто невыносима, — Ксавье наигранно кривит губы, почти в точности копируя её недовольное выражение. И самым наглым образом позволяет себе очередной фривольный жест. Склоняется над ней, уткнувшись носом в прическу из кос, и невесомо проводит пальцами по линии позвоночника. — Но я всё равно тебя люблю.

— Заткнись, — шипит Уэнсдэй сквозь зубы и делает крохотный шаг вперед, прерывая тактильный контакт. — Я пойду в уборную. Может, мне удастся утопиться в раковине.

— Меня бы это очень огорчило, знаешь ли.

Аддамс оставляет ироничный выпад без ответа. Раздраженно дернув плечами, она решительно направляется в сторону высокого особняка из белого камня, невольно вспоминая слова Энид — полторы тысячи долларов за аренду на сутки, это же просто грабеж, но для свадьбы не жалко никаких денег — хотя по мнению самой Уэнсдэй, этот архитектурный мутант не стоит и полсотни. Чудовищная смесь рококо и неоклассицизма вблизи выглядит ещё ужаснее, чем на расстоянии.

Когда она проходит мимо фотозоны, от толпы гостей отделяется сама виновница торжества — схватив в охапку многочисленные слои пышного белоснежного платья, Синклер решительно устремляется в её сторону. Приходится остановиться, чтобы дождаться её.

— Уэнсдэй, давай сфотографируемся вместе! — безапелляционным тоном заявляет блондинка, на ходу пытаясь поправить выбившийся из прически локон. Но только усугубляет ситуацию — из белокурых волос разом выпадают целых две шпильки. Энид ойкает и пытается поднять их, но Аддамс ловко её опережает.

— Дай сюда, — она машинально закатывает глаза и быстро вставляет жемчужные шпильки в подобие Пизанской башни на голове бывшей соседки. — И я не буду фотографироваться на этом убогом фоне.

— Тогда давай на телефон… — Синклер с готовностью извлекает откуда-то из складок помпезного платья устройство в кислотно-розовом чехле. — У нас ведь почти нет совместных селфи.

Уэнсдэй уже открывает рот, чтобы категорически отвергнуть дурацкое предложение. Но в самую последнюю секунду останавливает себя — блондинка выглядит такой счастливой, что язык не поворачивается ей отказать. Едва не подпрыгивая на месте от переполняющих эмоций, Энид быстро открывает фронтальную камеру и прижимается к Аддамс, обдавая облаком приторного парфюма. Быстро щелкнув несколько снимков, она принимается просматривать их, выбирая наиболее удачный.

— Смотри, может эту выложить? — Синклер настойчиво тычет пальцем в одну из фотографий и пролистывает на следующую. — Или лучше эту?

— Без разницы, — Уэнсдэй разглядывает снимок ровно две секунды, после чего равнодушно отворачивается.

И вдруг краем глаза улавливает вдалеке весьма любопытную картину.

Ксавье всё также стоит в тени, прислонившись спиной к стволу раскидистого дуба, вот только уже не один. Рядом с ним на возмутительно близком расстоянии мнется какая-то незнакомая девица в откровенном платье глубокого изумрудного цвета. В какой-то момент она разражается заливистым смехом, отбрасывая за спину водопад тёмно-рыжих волос, уложенных крупными волнами.

— Кто это? — тут же требовательно спрашивает Уэнсдэй, обернувшись к Энид.

— А, это Миранда Макклендон. Секретарша моего босса, — отзывается Синклер совершенно безмятежным тоном. — Она довольно славная.

— Хм.

Смерив девицу критическим взглядом — совершенно вульгарное декольте, броский макияж — и сочтя её недостойной своего внимания, Аддамс быстро теряет интерес. Абсолютно очевидно, что беспокоиться не о чем. Уэнсдэй слишком уверена в себе, чтобы опускаться до глупой ревности, свойственной лишь людям с заниженной самооценкой.

Коротко кивнув бывшей соседке в знак прощания, она быстро устремляется в дом, надеясь хоть немного отдохнуть от невыносимой жары.

Но её ожидает разочарование — внутри особняка такое же пекло, как и снаружи. Не без труда отыскав уборную, она включает на полную мощность кран с синей точкой и с блаженством подставляет обе руки под ледяную воду. Затем прислоняет прохладные ладони к разгоряченным щекам, не заботясь о сохранности макияжа.

Уэнсдэй стоит так довольно долго, скучающе рассматривая собственное отражение в настенном зеркале — движимая благоразумием, она выбрала платье с открытыми плечами, но в такую отвратительную погоду даже тонкая шелковая ткань неприятно липнет к телу.

Где-то на улице начинает греметь музыка.

Похоже, это и есть та самая «фееричная развлекательная программа».

Надо было заранее проткнуть себе барабанные перепонки, чтобы не слышать бьющие по ушам басы.

Выждав ещё несколько минут, Аддамс закручивает кран с водой и, наспех поправив прическу,