Чувство реальности. Книга 1 - Полина Дашкова

Доллар поднял первый помощник резидента, тихий вкрадчивыйполковник Бредень, специалист по кадрам. Растянув губы в неприятной улыбке, оннесколько раз подкинул монету на ладони и внезапно бросил Андрею Евгеньевичу.Тот успел поймать на лету и сжал свой доллар в кулаке с такой силой, что накоже потом еще долго оставались красные рубцы. Сквозь нарастающий звон в ушахон услышал спокойный голос резидента:

– У вас хорошая реакция, Андрей Евгеньевич. Сразу видно, чтовы много времени проводите на теннисном корте.

Вечером он обнаружил за собой классический “хвост”. Следилисвои, причем почти открыто. Зачем – непонятно. Никаких встреч на этот вечерназначено не было. Он собирался вернуться домой и лечь спать. Жена уехала впосольство на ночное дежурство. В последнее время ее мучила бессонница, онаперешла на ночной режим работы, отсыпалась днем. Григорьеву вдруг сталоказаться, что в этом тоже скрыт некий тревожный смысл. С Кларой ведут работу,заставляют следить за мужем. Она нервничает и не может уснуть.

Как только он вошел в квартиру, тут же услышал телефонныйзвонок. Ему звонил Бредень. Тихим, вкрадчивым голоском, от которого уГригорьева побежали мурашки по коже, он попросил завтра с утра явиться крезиденту.

Едва Андрей Евгеньевич положил трубку, он услышалнастойчивое мяуканье за дверью. Его кот Христофор, которого ему подарила Одри,жена Макмерфи, просился домой. Григорьев впустил кота, взял на руки и несколькоминут стоял, прижимая к груди урчащий белоснежный комок и пытаясьсосредоточиться.

На улице шел мелкий дождь. Шерсть у кота была влажной.

Христофор был умным и верным животным. Он не мог незаметнопрошмыгнуть на лестницу. Обычно, встречая хозяина, он радостно здоровался,терся о ногу, точил коготки о штанину, потом бежал в кухню, к своей миске.Значит, кота случайно выпустил кто-то другой, чужой, задолго до приходаГригорьева.

Внимательно оглядевшись, Андрей Евгеньевич стал подозревать,что в квартире был произведен аккуратный обыск. Но Клара уехала всего за час доего возвращения. Они что, обыскивали при ней? Нет, она ни за что не выпустилабы Христофора за дверь. Или ее вызвали на службу раньше под каким-нибудьпредлогом? Или вообще обыскивали американцы? Но куда, в таком случае, они делиКлару?

Голова закружилась, затошнило. Плохо отдавая себе отчет втом, что делает, он принялся набирать рабочий номер жены.

– Андрюша, ты уже дома? Христофор нашелся? – спросила она,услышав его хриплое “алло”.

– Да. Он почему-то был за дверью. Что случилось?

– Понимаешь, соседи на третьем этаже завели кошечку, и нашХристофор просто сошел с ума, орал, метался, чуть не сиганул с балкона. Когда яуходила, он умудрился выскользнуть за дверь. Я пыталась его поймать –бесполезно. Я опаздывала, он носился по лестнице, мне не удалось его загнать вквартиру. Значит, все уже в порядке? Ты меня слышишь, Андрюша?

– Да, – отозвался Григорьев, – все в порядке. Кот дома, ятоже.

– Почему у тебя такой голос? Ты не здоров?

– Голова раскалывается.

– Ну, так прими аспирину и ложись спать.

– Если бы! – нервно рассмеялся Григорьев, – У меня черезполтора часа встреча с Макмерфи в джаз-клубе “Шоколадный Джо”. Сейчас примуконтрастный душ, и вперед.

– Бедненький! Ну ладно, держись. Целую тебя.

«Может, и не было никакого обыска? – с тоской подумалГригорьев, еще раз оглядывая гостиную. – И “хвоста” не было, просто у меняначинается паранойя? Зачем я соврал Кларе про “Шоколадного Джо?” Ведь я несобирался сегодня встречаться с Макмерфи. Клуб “Шоколадный Джо” – одно из местдля экстренных встреч. Что такого экстренного я могу сообщить? Пожаловаться,как мне страшно? Не рановато ли я стал бояться? Я просто трус. Мерзкий трус ипредатель, с интеллигентской рефлексией. Я типичный отрицательный герой. Впрочем,положительность в моей ситуации мог бы сохранить только робот. И что ж теперьделать?»

Григорьев дал себя завербовать по заданию начальства. Онуспешно играл роль “утки”, подставного агента. Таких “уток” в разведке иконтрразведке целые стаи. Деньги, получаемые от ЦРУ, Григорьев аккуратно сдавалв бухгалтерию посольства. Правда, это были далеко не все деньги. Настоящеевознаграждение за его услуги потихоньку оседало на тайном счете в одном изшвейцарских банков. Суммы на счете отличались от сумм, сдаваемых в бухгалтерию,так же, как количество и качество информации, которую он скармливал Макмерфи,от жалкой “дезы”, предлагаемой Центром. Если бы он отказался от этих денег,Макмерфи ему просто не поверил бы. Если бы доложил резиденту о счете, подставилсябы очень серьезно. Не потому, что резидент считал противника идиотом, а потому,что над ним был Центр, а над Центром – еще более высокое руководство. Еслиначать докладывать снизу вверх, по инстанциям, во всех подробностях, отразведки и контрразведки вообще ничего не останется.

Вызов к резиденту не сулил ничего хорошего. Скорее всего,ему будет приказано первым же рейсом лететь в Москву и больше в Америку онникогда не вернется. Даже если сейчас, оказавшись в Москве, подвергнувшисьунизительной проверке, он сумеет оправдаться, ЦРУ не оставит его в покое.Придется продолжить плодотворное сотрудничество уже на родине. Американцы еговыжмут и выбросят, как апельсиновый жмых после здорового завтрака. Свои могутзапросто расстрелять. Для разведчика, который играет роль предателя, несуществует официального, утвержденного законом, свода правил, что можно делать,чтобы противник верил в его искренность, а чего делать нельзя. Все зависит оттысячи случайностей, от номенклатурных интриг, от сложного переплетения амбиций,симпатий, антипатий, мнений, настроений, общих веяний и прочей зыбкой чепухи.

Единственная и неотвратимая реальность – смерть. Перед ней,матушкой, все мельчает, словно глядишь через перевернутый бинокль.

В Советском Союзе расстреливают тихо и внезапно.Приговоренному не сообщают заранее даты и часа. Его выводят в очередной раз изкамеры, то ли мыться, то ли на медосмотр, загоняют в специальное помещение истреляют в затылок.

Стоя посреди своей вашингтонской квартиры, прелестной иочень уютной, поглаживая теплую влажную шерсть кота Христофора, АндрейЕвгеньевич отчетливо ощутил тюремный запах сырости, хлорки, карболки. Загремелисапоги, зазвучали короткие приказы: “Стоять! Пошел! Лицом к стене!"

Пуля вонзается в затылочную кость, взрывает мозг. Тюремныйврач резиновым пальцем приподнимает веко.

Зачем все это? Ради блага родины?

Что России во благо, а что во вред, давно никто не знает.Решения государственной важности принимает горстка маразматиков, заботящихсяпрежде всего о собственном благе. Им служит разведка, а вовсе не России. Онимыслят цифрами, блоками, массами, глыбами льда, если вообще способны мыслить.Их мозги заплыли идеологическим жиром. Их сосуды трещат от склеротическихбляшек. Их души давно обросли изнутри медвежьей шерстью. Они злодеи и пошляки,что в общем одно и то же. Вместо сострадания – сентиментальность. Вместоистории – мифология. Вместо доброты – кровавая борьба за высокие идеалы,убийство миллионов ради блага человечества. Вместо обыкновенной жизни –помпезное театральное действо, чаще массовое, чтобы побольше грохота, рева,погуще толпа, поярче краски, главная из которых – красная живая кровь. Нозлодеи в мировой истории от Калигулы до Сталина были чудовищными пошляками.Эти, нынешние, ничем не лучше.